- Тогда вопрос о пропитании и ночлеге встает со всей остротой. Чтобы просить милостыню, у нас слишком приличные костюмы.
- Сделать их неприличными не проблема. Но опять же, мы не знаем, вдруг здесь запрещено просить милостыню? Или там петь на улице за деньги. Есть еще вариант. Пойти на рынок или на вокзал и поискать черную работу. Что-нибудь носить, таскать, разгружать.
- До чего уж у судьбы подлое чувство юмора, - вздохнул дядя и сдержанно ответил на поклон садовника, подстригавшего кусты. – Когда-то я был бедным студентом и работал подсобником на стройке. Потом стал миллионером и ездил на Бентли с шофером. А теперь у меня снова нет даже мелкой монетки на еду. Потрясающие качели.
Мы подошли к кованым воротам, врезанным в каменную стену. Из окошка деревянной будки выглянул привратник, но ничего не сказал. Дядя толкнул створку и пропустил меня вперед.
- Прошу прощения, мсье, вы из замка?
Юноша в серой куртке и таких же брюках, стянутых у щиколоток защипами, слез с велосипеда – вполне похожего на современный.
- Да, - важно кивнул дядя. – А в чем дело?
- Могу я отдать вам телеграмму? Она без адресата.
- Давай.
Надорвав сложенный прямоугольником и склеенный по краям лист желтоватой бумаги, он прочитал напечатанное на узеньких полосках:
- «Пьер Камбер тяжело болен, приехать не может».
- Откуда телеграмма? – спросил дядя сурово.
- Там же написано, - парень пожал плечами. – Из Соединенных американских штатов.
Он чуть помедлил, возможно, рассчитывая на чаевые, не дождался, оседлал велосипед и уехал.
- Что скажешь, Лика? – дядя разорвал телеграмму на мелкие клочки и пустил по ветру.
- Даже не думай! – возмутилась я. – Ты точно с ума сошел.
- А если? – эта азартная улыбка в комплекте с прищуром мне была знакома с детства.
- Как ты себе это представляешь? «Здрасьте, я Пьер Камбер, приехал попрощаться с усопшим родителем»?
- А пуркуа бы и не па? Смотри, - он отвел меня в подальше от ворот, - если здесь все параллельно нашему миру, пусть и со сдвигом, то этот Пьер, возможно, тоже бастард. К тому же живет в американщине. Кто его в лицо знает?
- Но он Камбер, - возразила я. – Выходит, папаша его признал.
- Как и меня. Но для этого не обязательно было показывать его всем родственникам. Лика, ты отдаешь себе отчет, что мы, возможно, навсегда останемся здесь? Это наш шанс не сдохнуть под забором.
- Дядь, ну какой шанс? У нас ведь даже документов нет. Вообще ничего нет. Кто поверит? Два оборванца в костюмах, которые слуги моментально опознают.
- Нас ограбили, Лика, - его глаза уже не блестели – горели фанатичным блеском. – В гостинице. Украли все. Паспорта, деньги, одежду. Все подчистую. Мы остались в одних ночных рубашках. Взяли в долг одежду у лодочника, а потом позаимствовали здесь – в гардеробной. В конце концов, могу я у своего отца взять пару костюмов?
- У какого лодочника? – опешила я.
- А как, по-твоему, мы попали в замок? Если приехали верхом или на извозчике, привратник должен был нас видеть. А так привезли на лодке, выгрузили на пристань ночью – никто и не заметил. Ты же видела, там все мхом заросло. И, кстати, ты этому своему… Эрнесто ведь представилась. Значит, все уже знают, что мы здесь.
- Энрико, - поправила я недовольно. – И никакой он не мой. Итальянец какой-то, судя по имени. Если, конечно, здесь есть Италия. Может, и это не Франция вовсе. В смысле, называется по-другому. И он с бабой. Называет ее «шери», представляешь? Ладно, пошли. Ограбили так ограбили. Но учти, если нас за мошенничество посадят в тюрьму…
