Женька сидела на одном из таких сидений рядом со стеклянной дверью, на которой горела надпись «реанимация».
Увидев меня, поднялась на ноги. Пошатнулась немного. Вероятно, просидела тут всю ночь напролет.
Мое бедное сердце потеряло нить пульса совсем.
— Женя, скажи, умоляю…
Та покачала головой обреченно.
— Доктора сказали из-за той простуды все началось. Осложнения. Она вчера ночью в туалет поплелась. Споткнулась… Коленку разбила. А я кровь два часа остановить не могла. Так перепугалась в итоге, что скорую вызывала. До тебя не могла дозвониться…
Как еле дышала и слушала все это, даже е помню. Вертела головой, смотря то на Женьку, то на стеклянную дверь, с длинным коридором за ней. Где-то там, в одной из этих палат моя дочка… Моя крошка…
— Я не понимаю… — прохрипела охрипше.
— Я сама толком еще врача не видела, — призналась сестра. — Она в такой спешке мне все объяснила. Сказала иммунодефицит развился на фоне простудного заболевания и не пролеченного осложнения. Мол, сейчас всё… Сейчас всё…
— Что… всё…?
— Вот она! Вот она! Машин врач! — Женька встрепенулась в момент, указывая на женщину в белом халате, спешащую к нам.
Я впилась в нее взглядом.
— Скажите, что с моей дочерью?!
Женщина строго на меня посмотрела. Я переступила с одной ноги на другую, вспоминая что выгляжу совсем не пригодно для адекватного родителя.
— Вы мать?
Я кивнула.
— У девочки сложный иммунодефицит. Вы после простуды обследование не проходили?
— Мы к педиатру ходили… Она нас выписала. Сказала, что Маша здорова…
Врач недовольно закатила глаза, но попыталась это старательно скрыть.
— И что? Она на обследование вас не отправила?
— Нет. Не отправила… — слюна во рту почему-то была с привкусом крови. Сглатывалась тяжело, заполняя этим вкусом рецепторы.
Доктор сжалилась надо мной. Кивнула присесть. Участливо в глаза заглянула.
— Вы не виноваты. Вы полагались на профессионализм вашего педиатра. Но и они допускают ошибки. Иногда такие ошибки слишком дорого стоят. Иммунодефицит развился серьезный, девочке требуется сложная операция…
— К-когда… Когда ее можно сделать? Она ведь… она же не умрет?! — я подскочила на ноги вновь. — Моя дочь будет жить?!
— Будет. Мы для этого сделаем все возможное, я обещаю, — попыталась успокоить мою истерику врач. — Но нужен донор. Ей необходима пересадка костного мозга. Только тогда будет шанс на восстановление и нормальную жизнь…
19. 18
Перед глазами все расплывалось.
Где-то за спиной в голос рыдала Женька.
— Делайте, — я отрешенно кивнула. — Делайте все, что нужно, чтобы мою девочку вытащить.
Доктор опустила тяжелый взгляд в пол.
— Нам нужен донор, мамочка. Самый лучший вариант – это близкие родственники. Вы или отец девочки. Вы согласны на такую процедуру?
— Господи… Конечно, согласна!
— Пройдемте со мной, провожу для сдачи анализов. Нужно проверить на совместимость.
— Я тоже! — ввязалась в наш диалог сестра, приобнимая меня. — Я тоже сдам. Вдруг подойду.
— Хорошо, — кивнула врач одобрительно. — Документы, пожалуйста, приготовьте.
— Ма́шины? — я оглянулась на Женьку. — А ты разве не отдала? — я ведь привозила ей полис и свидетельство о рождении.
— Нет, паспорта ваши. Нужно карточки завести.
Я выдохнула почти что со свистом.
Мой паспорт.
Его из полицейского участка Самиров забрал.
Растерянно посмотрела сначала на врача, потом на сестру. Дрожащим голосом произнесла:
— У меня нет паспорта. С собой нет. Я его дома забыла. Давайте я данные так продиктую, а потом привезу…
