– То-то и оно, – добавил приободрённый Барсук.
Гусар вопросительно посмотрел на Мячика.
– И кто это может быть?
Мячик, в свою очередь, так же посмотрел на Барсука:
– А не твои ли дети роют нору? Или кто-то ещё?
– Ни то, ни другое, – отрезал Барсук. – На такой глубине никто из нас не живёт. Вы что, не почувствовали, как мы всё время спускались? Это очень глубоко, это белая глина, – и Барсук поднял с пола кусок подсохшей породы.
Гусар небрежно поддел его клювом:
– Ничего не понимаю, мы здесь для чего? Чтобы изучать вот это?
– Погоди, не горячись, – сказал Мячик. – Давай-ка, Барсук, выкладывай.
Тогда Барсук, тяжело выдохнув, рассказал следующее:
– Я захотел сделать новый отвод, на самый крайний случай. Но так увлёкся, что ушёл слишком низко. Опомнился, когда было поздно. К чему бы это, думаю? Пока силы оставались, поковырялся ещё немного, но тут – звуки. Да какие-то странные: то постукивания, то шумы, не разберёшь. Посидел, подождал. Вроде бы перестали. Я и подумал, что показалось. Стал дальше рыть. Только слышу: опять зашумело, уже громче.
– И ты сбежал, – подковырнул его Гусар.
– А что мне оставалось? Барсучихе ничего не сказал, а вас позвал.
– И правильно сделал, – успокоил его Мячик. – Как ты считаешь, сколько ещё надо, чтобы туда попасть?
– Куда туда?
– Да ты не волнуйся. Если там звуки, значит, кто-то есть. Вдруг наша помощь нужна.
– Точно! – поддержал его Гусар.
– Но я не знаю, – пробормотал Барсук. – Кажется, осталось немного.
– Вот и хорошо, – обрадовался Мячик. – Тебе помочь?
Барсук отмахнулся:
– Сам.
– Тогда поторопись.
⠀
Дед Егор стоял перед закутком, пытаясь понять, куда пропал гусак. Дверца – на щеколде, ограда цела, подкопов нет. Как же тот выбрался?
Он поймал себя на мысли, что и Мячика с утра не видел. А ему только дверь отвори – уже у миски. Где-то бродит? Или…
И тут деда Егора стал разбирать смех. Это ж надо, который год он на хозяйстве, можно сказать, собаку на этом съел, а какой-то кошара с гусаком уже дважды за год обводят его вокруг пальца. Обводят нагло, хитро, беспричинно. И нет им никакого дела до годами отлаженного порядка.
– Дожил, – сказал дед Егор сам себе. – Поздравляю!
Натянув кепку на самые брови, он в сердцах махнул рукой, ругнулся, не без того, но быстро успокоился. И правильно сделал, потому что начинать рабочий день с грузом на сердце не только вредно для дел, но и опасно для здоровья.
С таким настроем дед Егор направился к выходу. Но не успел он сделать несколько шагов, как острый морской глаз разглядел по ту сторону забора белое пёрышко. Он догадался, чьё оно, однако не остановился, а только бросил на ходу:
– Даже не надейтесь.
Мячик с Гусаром, конечно, деда Егора не услышали. В ту минуту они стояли перед глиняной стенкой, изнывая от любопытства.
Рядом натужно сопел Барсук. Горка комьев под ним росла, он заметно устал, но подменять себя наотрез отказался.
– Уже скоро, – повторял он раз за разом.
Однако «скоро» всё не приходило, и Мячик не выдержал:
– Давай я.
Он попытался отодвинуть Барсука, но не тут-то было.
– Не мешай, уже ско…
В этот миг Барсук приналёг на стенку, и его лапа вдруг не почувствовала преграды. От неожиданности Барсук замер. Мячик настойчиво потянул его от стенки.
В верхнем углу ниши они увидели маленькое отверстие.
– Я же говорил, – облегчённо выдохнул Барсук.
Мячик припал к отверстию. Прошло несколько томительных секунд.
