– Нет еще. Врач сказал, что меня вовремя до больницы довезли. Могли не успеть.
– Папа… – выдыхаю с испугом.
– Все в порядке. Как тебя приняли? Ты добралась до родных матери?
«Врач сказал, что меня вовремя до больницы довезли».
«Могли не успеть».
С шумом выдохнув, я решаю лгать:
– Да… Добралась… – отвечаю на автомате, стоя перед чужим домом, в котором мне сообщили, что Литейниковы съехали отсюда полгода назад.
Я не смогла сказать правду.
У отца было больное сердце и шаткое здоровье, старший брат вынужденно находился рядом с ним пока младший набирался опыта, чтобы когда-нибудь заменить отца.
Я соврала, сказав, что я в безопасности. И заставила молчать Кармина с Валентино. Они приглядывали за мной с юных лет, особенно Валентино, и договориться с ними не составило труда.
Я считала свой план идеальным: я полагала, что от гнева главы влиятельного клана можно спрятаться только в сердце другого влиятельного клана.
Эльман был тем, у кого можно было просить покровительство.
Тем, кто однажды вытащил моего брата из тюрьмы и имел достаточную власть для этого.
Тем, кто имел широкое влияние. Вес в обществе и авторитет.
Он был первым. Первым после своего чудовищного отца из Волгограда, разумеется, к которому я бы не пришла даже под дулом пистолета.
Решение было принято.
Я в нем не сомневалась. До поры до времени – пока этой ночью я не оказываюсь у Шаха.
Я заканчиваю свой рассказ ровным голосом и почти не смотрю в глаза Эльману.
Почему-то кажется, что он смотрит на меня безотрывно.
Кажется, что он взглядом прожигает.
Нервничая, я кладу руки на стол, но тут же убираю их. Тем не менее, взгляд Эльмана успевает скользнуть по моему кольцу на левом безымянном. Я понимаю, что все еще не сняла помолвочное кольцо…
– Я услышал твою историю. Мне жаль. Но чего ты хочешь, Ясмин?
Он делает вид, что не понимает.
Заставляет просить. Заставляет произнести это вслух.
– Мне нужно укрытие. В твоем доме, – добавляю на одном дыхании. – Андреа безумен, он убьет всякого, у кого я спрячусь. Но ты сильнее его. На этой земле – сильнее.
– Ты просишь, чтобы я оказал тебе покровительство?
Эльман прищуривается.
И спрашивает так, словно собирается отказать мне. Конечно, не всякий захочет связываться с мафией. С чего я вообще взяла, что Шаху это надо?..
Чувствуя на себе испытывающий взгляд, я до одури прикусываю нижнюю губу и отвожу глаза.
Если Эльман поставит слишком высокие условия, я постараюсь наплевать на гордость и согласиться.
Но то, что он предлагает в итоге – оказывается выше всех допустимых границ, а ночь моментально набирает немыслимые обороты.
– Воды? – спрашивает Эльман.
Ответа, черт возьми. Я хочу ответа!
Но пить тоже жутко хотелось, поэтому я принимаю бокал из мужских рук и жадно осушаю его.
Ума не приложу, что буду делать в случае отказа, на который Шах имеет право. Андреа жаждет меня наказать и отомстить, потому что там, где я росла, в мужчин не стреляют. Только папа дал мне такое разрешение, о чем сейчас я очень жалею.
Эльману звонят.
Трель звонка взбудораживает, заставляя встрепенуться.
Сердце несется вскачь.
Сейчас ему доложат, что Андреа прибыл, а Эльман скажет мне, что абсолютно не заинтересован в этой чужой войне.
– Слушаю, – отвечает негромко.
Я ничего не слышу.
Сминаю пальцы, ломаю ногти, тревожно кусаю губы.
У меня с собой даже пистолета нет. Отняли все, когда обыскивали перед встречей с Шахом.
– Понял. Ты расслабься и тон сбавь. Мы на своей территории. Набери Багрову, пусть направит людей. Пригодятся.
