– Возомнила себя чересчур взрослой? Почти восемнадцать – не значит все можно. Пока ты живешь в моем доме, будешь следовать моим правилам.
Правилам? Скорее, капризам, папочка.
– Хорошо. Если я соберу вещи и перееду, ты перестанешь донимать меня своим контролем?
Отец ухмыляется, засовывает руки в карманы, подходит ближе, запугивая. Эйден загоняет меня в угол, между диваном и дверью. Его ладони высвобождаются из штанов, касаются моего лица. Я хлопаю глазами. Привкус неизбежной дрожи оседает на коже.
– Ты моя дочь, Алика. – Сладко начинает он. Неужели думает, что мягкий стон сотрет мои плохие воспоминания о нем? – Я хочу, чтобы с тобой все было в порядке. Не заставляй меня переживать.
Откуда в отце такое маниакальное волнение за близких? Это как-то передалось через наших родственников? Мой дедушка до жути любил свою жену, моя бабушку Катрину. Любил – слабо сказано. Он был помешан на ней настолько, что из ревности убил одного из Каррасов – дедушку Алекса.
– Я люблю тебя больше, чем ты думаешь. Пожалуйста, не расстраивай меня. – Отец целует меня в лоб. Он всегда так делает перед тем, как отпустить меня. – Договорились?
– Да. – Ни черта мы не договорились. Я так мечтаю избежать цепких рук, с каждым днем все настойчивее перекрывающих мне кислород, что приходится согласиться.
Порой мне кажется, жизнь Алики Хеймсон – ад. Конечно, это слишком громкое слово. Пока в мире процветает насилие, кража и продажа детей, женщин, наркоторговля, моя жизнь не может считаться адом. Скорее вереницей сменяющих друг друга неудач.
Многие мечтают родиться в моей семье, иметь такой же шикарный гардероб, королевских размеров комнату, возможность путешествовать, когда вздумается, иметь в окружении успешных парней (но они не успешные, им все дали родители, как и мне). Люди не знают, что стоит за этим изобилием. Какова его цена. Я бы с радостью поменялась жизнями, как в «Двое: я и моя тень». Мечтающие прожить в моей шкуре, фантазеры. Они придумали образ и грезят о его исполнении. Завидуют таким, как я. Смысла в этом нет. Моя жизнь – не рай.
– Чего так долго? – Не новость, что сестра дожидается в моей комнате. Катрина та еще сплетниц, любит быть в курсе всех событий.
– Шлепали по заднице за отсутствие.
– Серьезно? – Ахает младшая.
Она быстрым шагом направляется к двери, спеша уйти.
– Ты куда?
Сестра смотрит на меня, как на идиотку. Я спросила что-то не то?
– Как куда? К папе! Ты уже взрослая! Тебя парни должны шлепать по заднице, а не родной отец!
Я подавляю смех, скрывая улыбку ладонью.
Удивительно, мы часто ведем себя как заклятые враги, змеюки, которым почти нет дела друг до друга. На словах Катрина ненавидит меня. На деле всегда заступается, что бы не произошло. Сестринская любовь все же побеждает кишащий внутри нас яд?
– Я пошутила.
– А твои фотки с Киллианом тоже шутки?
Новая головная проблема.
Я жестом прошу младшую повернуть ключ в замке. Как только она исполняет просьбу, стягиваю юбку и топ, оставаясь в лифе и трусиках. Нужно принять душ, смыть с себя запах домогающегося ублюдка.
– К сожалению, нет.
– Да ладно! – Разевает рот сестра. Для нее я и Маккензи – новость мирового масштаба. Но все не так просто, мы не пара. – Отец Килла чуть ли не лучший друг нашего. Папа умрет от радости.
– Скорее от скорби.
Катрина хмурится, не допирая, что и к чему.
– Маккензи – моральный урод. Если бы не Алекс, Киллиан изнасиловал бы меня глазах у всей школы.
