Иван Петрович наблюдал за ее работой и удивлялся, как много он не знал об этой женщине. Она проявляла такую целеустремленность и организованность, которую он за ней не подозревал. Ее спокойный голос в телефонных разговорах, умение находить нужные слова для каждого собеседника, готовность взять на себя самые неприятные обязанности – все это открывало ее с совершенно новой стороны.
«Иван Петрович, я созвонилась с санитарной службой,» – доложила она, подойдя к столу с очередной порцией информации. «Они обещают прислать лабораторию завтра утром для взятия проб воды. Но предупредили, что результаты анализа будут готовы только через три-четыре дня.»
«Слишком долго,» – проворчал он, делая новые записи. «А что с детьми? Есть новости из больницы?»
«Состояние Миши стабилизировалось, его перевели из реанимации в обычную палату. Катя чувствует себя лучше, возможно, завтра ее выпишут. А вот маленький Дима… его все-таки госпитализировали час назад. У него начались судороги.»
Иван Петрович сжал кулаки. Каждое сообщение о детях отзывалось болью в груди, напоминая о его собственной утрате. Но одновременно эта боль подстегивала его, заставляла работать еще усерднее, организовывать помощь еще эффективнее.
«Нужно связаться с местной администрацией,» – сказал он. «Такие ситуации должны решаться на уровне районных властей.»
«Я уже звонила в приемную главы района,» – ответила Зинаида. «Секретарь сказала, что глава в командировке, а его заместитель сможет принять нас только послезавтра.»
«Послезавтра!» – Иван Петрович с силой ударил ручкой по столу. «У нас дети в больнице, а они говорят о послезавтра!»
Зинаида положила руку ему на плечо, и этот жест показался ему удивительно интимным и успокаивающим одновременно.
«Мы делаем все, что можем,» – сказала она тихо. «Вы организовали отличную работу. Без вас мы бы вообще не знали, с чего начать.»
Ее похвала затронула что-то глубоко внутри него. Как давно он не слышал таких слов! Как давно кто-то не говорил ему, что он справляется, что он нужен, что его работа имеет значение! После смерти сына ему казалось, что он стал никому не нужен, что его профессиональные навыки и жизненный опыт больше никому не пригодятся.
«Спасибо,» – сказал он, не поднимая глаз от блокнота. «Просто… у меня есть опыт работы с кризисными ситуациями. И потом…» – он замолчал, не решаясь произнести вслух то, о чем думал.
«И потом?» – мягко подтолкнула его Зинаида.
«Потом, когда смотришь на этих детей… вспоминаешь своего. И понимаешь, что не имеешь права подвести их родителей так же, как…» – голос его дрожал, и он не сумел закончить фразу.
Зинаида сжала его плечо сильнее: «Вы никого не подвели, Иван Петрович. То, что случилось с Алешей, было несчастным случаем. Вы не могли этого предотвратить.»
Он удивленно посмотрел на нее. Они никогда не говорили о его сыне, и он не думал, что она знает подробности той трагедии.
«Откуда вы…?»
«Я много чего знаю о своих соседях,» – грустно улыбнулась она. «И я вижу, как вы мучаете себя. Но сейчас вы помогаете другим детям. Вы даете им шанс, которого не было у Алеши.»
Эти слова прозвучали как откровение. Действительно, впервые за два года он чувствовал, что его действия имеют смысл не только для него самого. Организуя помощь пострадавшим детям, координируя работу служб, он словно искупал свою вину за то, что не сумел защитить собственного сына.
