Моя слезинка упала ему на тыльную сторону ладони. Мирон поднес руку к губам и слизнул соленую каплю.
Он снова смотрел на меня снизу вверх.
Как и вчера у двери.
Как сегодня на диване.
Мир покачал головой и сказал:
- Неужели ты не понимаешь, Кристин?
- Нет. Просвети меня.
- Я не хочу тебя обидеть, обокрасть или обмануть. Знаю, что бешу тебя. Но психованная ты мне намного больше нравишься, чем размазанная в сопли. Давай, детка. Соберись и включи голову. Ты сама все знаешь.
Мир приподнял бровь, но я не придумала за три секунды правильного ответа на свои вопросы. Бероев вздохнул и стал объяснять сам.
- Я сижу здесь и буквально умоляю позволить мне жить в твоем доме. Я не уйду, пока ты не согласишься. Вчера я впервые что-то создал на листке бумаги. Здесь. Понимаешь? У меня нет выбора, Кристина. Я буду приходить снова и снова, пока ты не согласишься. На любых условиях.
И тут меня озарило.
Вчера он стоял на коленях, полночи рисовал меня в образе то ли королевы, то ли царицы, а сегодня готовит завтрак и откровенничает.
Даже в лучшие моменты нашей близости Мир никогда не говорил со мной об искусстве и своих потребностях. Впервые я поняла, насколько важно для него снова писать.
Степа умер, а Мирон ожил здесь со мной. Он точно хочет жить.
На любых условиях.
Опьяненная новой инъекцией власти от Мирона, я выпалила:
- Если ты живешь в моем доме, то я хочу долю.
- Какую? - уточнил Мирон очень спокойно. Как будто только и ждал, что я начну торговаться.
- Половину. Я буду владеть половиной всего. Все твои картины, что написаны здесь, принадлежат мне на пятьдесят процентов.
О, это была наглость века. Я так не смогла бы поступить даже с самым наивным юным художником-дурачком, отрезанным от реальности дилерского бизнеса. Мирон просто не мог согласиться. Он имел полное право плюнуть мне в лицо за такое предложение. Как минимум, рассмеяться.
- Идет, - моментально ответил он. - Хочешь составить договор?
- Да, - также быстро и очень громко сказала я. - Этим займётся мой юрист. Я сыта по горло договорами, которые оставляют меня с голой жопой.
- Справедливо. Я согласен.
- Что с моим портретом?
- Это наше с тобой дело. Никаких бумаг по этому поводу я не буду подписывать. Решим все по ходу.
- Мне это не нравится.
- Мне плевать, - стоял на своем Мирон. - Ты и так охренела. Агентская половина - это за гранью добра и зла.
- Я не твой агент.
- Тем более. Поэтому портрет получишь на моих условиях.
Я отдала ему должное. Мирон настоял на своем, но при этом слишком много готов был мне отдать.
Я чувствовала подвох. Мир точно придумает самые отвратительные условия получения портрета. Но я всегда смогу послать его. Да, портрет мне дорог. Это последняя связь со Стёпой. Но я разорву ее, если понадобится. Отбросив последние сантименты, я кивнула и спросила:
- Когда ты хочешь заехать?
Мир усмехнулся и встал из-за стола, прихватив тарелку. Он включил воду и стал мыть посуду как ни в чем ни бывало. Даже после его фееричного завтрака я смогла удивиться снова. Он мыл тарелки руками, игнорируя посудомойку. Так даже я делала редко.
- Считай, я уже переехал, Кристин. Вызывай своих юристов. Или назначай встречу у нотариуса. Все подпишу, когда скажешь. С сегодняшнего дня я живу здесь.
10. Прошлое
- Я беременна, - сказала я мужу ровно через пять секунд после появления двух полосок.
Степа резко повернул голову, порезался, зашипел, уронил станок.
