Тайны иных миров. (Хроники профессора Вейра) - страница 21

Порядок без человека – это не цивилизация. Это клетка.

Профессор на миг замолчал, потом заговорил снова – тихо и спокойно:

– Когда мы изучаем историю, мы видим даты, имена, числа. Кто, где, когда, сколько погибло. Но история – это не только факты. Это выбор. Личный. Иногда необъяснимый. Иногда – окончательный.

Я стоял среди останков тех, кто предпочел смерть жизни в рабстве. И рядом со мной стоял римский центурион – человек с железной верой в порядок, в Рим, в силу. Он не понимал, как можно умереть, не сражаясь. И это была его главная ошибка.

А я понял. Эти люди, пусть и проигравшие битву, победили. Они победили в главном – в верности себе. Свобода для них была не лозунгом, а дыханием.

Масада не была победой Рима. Она стала зеркалом, в котором Империя впервые увидела предел своей силы.

Он закрыл папку.

– Даже великая империя не может завоевать волю, если та готова умереть, но не склониться.

Профессор Вейр помолчал немного и тихо добавил:

– Благодарю за внимание.

Фрагмент из ЖУРНАЛА ПРОФЕССОРА ВЕЙРА

Файл №47—Ω. Проект «Масада»

гриф: ДСП. Внутренний архив МФК

…В результате неконтролируемого перемещения, вызванного активацией Щита-Ω, мы оказались в районе крепости Масада, приблизительно в 73—74 годах нашей эры, в разгар осады силами римского легиона X Fretensis, под командованием легата Луция Флавия Сильвы.

Контакт был установлен с центурионом первой центурии, Маром Лицинием, который был направлен в патрульную миссию. Центурион демонстрировал фанатичную преданность римским идеалам. Он верил: порядок оправдывает любые средства.

После завершения строительства насыпи и разрушения крепостной стены с помощью осадной башни-тарана римляне проникли внутрь Масады. Но они не встретили сопротивления.

Все защитники крепости совершили массовое самоубийство, чтобы не попасть в рабство. Это был не акт отчаяния, а осознанный выбор. Центурион воспринял это не как победу, а как пощечину. Как вызов его вере в силу и незыблемость Рима.

Масада не была военной победой. Она стала границей, за которой заканчивается власть меча и начинается свобода духа. Свободная воля оказалась непобедимой.

В повести использованы реальные исторические события и имена. Однако сюжет, диалоги и интерпретации являются художественным вымыслом.

Пыль истории не гасит огня. Она только прячет тлеющие угли.

В середине V века н. э. Западная Римская империя была лишь бледной тенью своего прежнего величия. Утомленная внутренними конфликтами, ослабленная мятежами, опустошенная экономически и морально, она держалась больше на дипломатии и репутации, чем на силе оружия. На востоке, в Константинополе, Византия еще удерживала порядок и власть, но Рим уже стоял на краю гибели…

И тогда на сцену вышел он – Аттила, вождь гуннов, чья армия несла огонь и страх. Его путь через Галлию был стремителен: Мец, Реймс, Труа – города пали один за другим. Орлеан был следующим.

Именно в этот момент римский полководец Флавий Аэций решился на шаг, который прежде считался невозможным: он создал коалицию из врагов Рима. В войске Аэция находились римские части, уцелевшие после многочисленных войн, вестготы под предводительством короля Теодориха I – те самые, что некогда разграбили Рим, но теперь стали его союзниками, франки – германское племя, проживавшее к северу от Луары, галльские бургунды и армориканцы, а также аланы, ведомые своим вождем по имени Сангибан.