– Что ты там увидел? – шепнула Лина, подходя к окну. Брин издал низкий гортанный звук, не похожий на его обычное мяуканье, и напрягся ещё сильнее.
За стеклом раскинулся обычный городской пейзаж: огни соседних домов, редкие фигуры прохожих, проезжающие автомобили. Но почему-то всё это казалось ненастоящим, словно искусная декорация. Лина всмотрелась внимательнее. На мгновение ей показалось, что между двумя дальними домами мелькнули очертания леса – тёмного, древнего, залитого серебристым светом луны. Она моргнула, и видение исчезло.
– Мне нужно выспаться, – произнесла она вслух, надеясь, что собственный голос успокоит разыгравшиеся нервы. – Это просто усталость.
Лина отвернулась от окна и направилась в ванную. День был долгим и выматывающим, хотелось смыть с себя усталость и странное ощущение нереальности, преследовавшее её с самого утра.
Поставив свечу на полку над раковиной, Лина взглянула в зеркало и замерла. Сначала она увидела лишь своё отражение – бледное, с кругами под глазами, с растрёпанными от ветра волосами. Но затем, за её спиной, из темноты начал проступать другой образ.
Теперь она видела его гораздо чётче: высокий мужчина с тёмными волосами, зачёсанными назад, твёрдая линия подбородка, шрам, пересекающий правую бровь. Но главное – глаза. Янтарные, словно пропитанные солнечным светом, они смотрели на неё с такой интенсивностью, что Лина почувствовала, как что-то дрогнуло глубоко внутри неё. В этих глазах читалась древняя мудрость и печаль, какая бывает лишь у тех, кто видел слишком много и пережил невыразимое. Его одежда была странной – не современной, но и не старинной, как будто принадлежащей другому миру или времени. Тёмная ткань струилась, словно живая тень, а на груди, словно отражение её собственного кулона, висел медальон с похожим символом.
– Эйден… – имя слетело с губ прежде, чем она осознала, что произнесла его. В ушах зашумело, словно порыв ветра пронёсся через комнату, принося с собой запах мокрой листвы и грозы.
Лина зажала рот рукой. Откуда ей известно это имя? Глубоко в сознании шевельнулось что-то тревожное – смутное воспоминание или фрагмент сна, который она видела много раз, но всегда забывала после пробуждения.
Мужчина в зеркале слегка наклонил голову, и на его губах мелькнула печальная улыбка. Когда он заговорил, его губы двигались, но звук, казалось, рождался прямо в голове Лины:
– Лиана… – он произнёс имя с такой нежностью, что у неё перехватило дыхание. – Твой сон заканчивается. Ты начинаешь просыпаться.
– Кто ты? – прошептала Лина, не решаясь обернуться, боясь, что видение исчезнет… или окажется реальностью. – Почему я знаю твоё имя?
– Потому что часть тебя никогда по-настоящему не засыпала, – ответил Эйден, его глаза казались бездонными. – Ты сделала выбор, Лиана. Ты решила забыть, чтобы жить здесь в гармонии, пока не придёт время.
– Забыть что? – голос Лины дрожал. – О каком времени ты говоришь?
Эйден поднял руку, и Лине показалось, что она чувствует прикосновение к своей щеке – лёгкое, как дуновение ветра, но удивительно реальное.
– Время пришло, – прошептал он. – Ты должна вспомнить. Сама. Я не могу сказать тебе больше – это разрушит всё, что ты создала.
– Я ничего не понимаю, – Лина почувствовала, как к горлу подступают слёзы. – Что я должна вспомнить?
– Кто ты на самом деле, – тихо ответил Эйден. – И почему ты здесь. Границы истончаются, Лиана. Тебе пора возвращаться.
