Тайные письма великих людей - страница 19

Какъ вы переносите эту войну? Отъ возмущенія я перехожу къ опасеніямъ; прошу васъ, не пропустите ближайшую почту, напишите мнѣ нѣсколько строкъ и вѣрьте мнѣ, что, губя меня, вы губите и свое счастье.

Прощайте, мое здоровье все еще плохо. Когда-нибудь вы обо мнѣ пожалѣете.

Бенжамэнъ КОНСТАНЪ (1767—1830), извѣстный политическій дѣятель, долгіе годы находился въ дружескихъ отношеніяхъ съ г-жею Сталь, но подъ конецъ сталъ ими тяготиться, и увлекся г-жею Рекамье (1814), пламенное письмо къ которой мы и приводимъ.

3 сентября 1814 г.

Завтра вечеромъ, завтра вечеромъ? Что это за вечеръ? Для меня онъ начнется въ 5 часовъ утра. Завтра – это сегодня. Слава Богу, вчера уже прошло. Итакъ, я буду у вашей двери въ 9 часовъ; мнѣ скажутъ, что васъ нѣтъ. Я приду между 10 и 11 – неужели мнѣ скажутъ снова, что васъ нѣтъ.

Я уже страдаю заранѣе за то, что придется выстрадать. Я убѣжденъ, что вы мнѣ не вѣрите. Это потому, что вы меня не знаете. Въ моей душѣ есть мистическая струна. Пока ея не коснулись, – душа моя недвижима. Лишь только она задѣта – все рѣшено. Быть можетъ – еще не поздно.

Я думаю только о васъ, но, быть можетъ, я еще въ состояніи сопротивляться. Я ничего не видалъ кромѣ васъ въ эти 2 дня. Все прошлое, всѣ ваши чары, которыхъ я всегда страшился, овладѣли моимъ сердцемъ. Я почти задыхаюсь пиша вамъ. Берегитесь, вы можете сдѣлать меня слишкомъ несчастнымъ; но какъ бы вамъ и самой не пострадать; мною владѣетъ всегда одна мысль. Вы этого пожелали, я думаю только о васъ. Политика, общественность, – все испарилось. Я кажусь вамъ, вѣроятно, сумасшедшимъ, но я вижу вашъ взглядъ, я повторяю себѣ ваши слова, вижу васъ съ вашимъ одновременно граціознымъ и лукавымъ видомъ. У меня есть основанія сумашествовать. Я былъ бы безумцемъ, если бы былъ нормаленъ. Итакъ – до вечера. Боже мой! если вы только не самая равнодушная изъ женщинъ, сколько вы заставите меня страдать въ жизни! Вѣдь любить – значитъ страдать, – но и жить, а сколько времени я уже не жилъ! Быть можетъ, я еще никогда не жилъ такой жизнью. Еще разъ – до вечера.

Франсуа ШАТОБРІАНЪ (1768—1848), исчислявшій свои любовныя побѣды сотнями, встрѣтилъ однажды (1830), будучи уже 62 лѣтъ, въ Пиринеяхъ, молоденькую провансалъку, съ которой онъ раньше переписывался, и которая, кажется, была къ нему неравнодушна. Память ихъ уединенныхъ романтическихъ прогулокъ въ горахъ, поросшихъ верескомъ, запечатлѣна въ восхитительномъ, очень длинномъ письмѣ, почему-то не вошедшемъ въ «Мемуары» Шатобріана. Мы приводимъ здѣсь только часть его.

Видишь ли, если я позволю своему безумію овладѣть мной, я не буду увѣренъ, что буду любить тебя завтра. Я не вѣрю самому себѣ, я не знаю себя. Страсть пожираетъ меня, и я готовъ заколоть себя или смѣяться. Я обожаю тебя, но черезъ минуту я буду любить больше чѣмъ тебя шумъ вѣтра среди скалъ, плывущее облако, опадающій листъ. Потомъ я буду молиться Богу со слезами, потомъ представлять себѣ небытіе. Хочешь доставить мнѣ счастье? Сдѣлай одно: отдайся мнѣ. Потомъ позволь мнѣ пронзить твое сердце и разбить его…[12] Осмѣлишься ли ты теперь уединиться со мной въ эту Ѳиваиду? (Они прогуливались въ уединенномъ мѣстѣ, въ какомъ-то горномъ ущельѣ).

Если ты мнѣ скажешь, что любишь меня какъ отца, ты внушишь мнѣ ужасъ. Если ты думаешь, что любишь меня какъ любовница, я тебѣ не повѣрю. Въ каждомъ юношѣ я буду видѣть соперника, котораго ты предпочтешь мнѣ.