Я наблюдаю, как женщина нажимает кнопку на своем телефоне. Она постукивает длинными ногтями по сумочке, ожидая, пока Нина возьмет трубку. «Привет, Нина? Это Рэйчел. Она делает паузу. «Да, ну, здесь есть девушка, которая говорит, что ты сказал ей забрать Сесилию, но я объяснила ей, что беру Сесилию на каратэ каждую среду». Еще одна долгая пауза, когда женщина, Рэйчел, кивает. – Верно, именно это я ей и сказала. Я так рада, что проверила». После очередной паузы Рэйчел смеется. «Я точно знаю, что вы имеете в виду. Очень трудно найти кого-то хорошего».
Нетрудно представить, чем Нина закончит разговор.
– Ну, – говорит Рэйчел. «Так я и думала. Нина говорит, что ты все перепутала. Так что я собираюсь отвести Сесилию на каратэ».
А затем, чтобы добавить глазури на торт, Сесилия показывает мне язык. Но есть и плюс: мне не нужно ехать с ней домой.
Я достаю свой телефон, проверяю сообщение от Нины и отказываюсь от ее просьбы забрать Сесилию. Ничего нет. Я отправляю ей сообщение:
С вами только что разговаривала женщина по имени Рэйчел и сказала, что вы просили ее привести Сесилию на каратэ. Тогда я пойду домой?
Ответ Нины приходит секундой позже:
Да. С какой стати ты думаешь, что я хочу, чтобы ты забрала Сесилию?
Потому что ты меня попросила! Моя челюсть дергается, но я не могу позволить этому добраться до меня. Вот такая Нина. И в работе с ней есть много хорошего. (Или с ней – ха!) Она просто немного взбалмошная. Немного эксцентрично.
Нина с ума сошла. Буквально.
Я не могу не вспомнить, что сказала мне эта любопытная рыжая. Что она имела в виду? Является ли Нина чем-то большим, чем просто эксцентричный и требовательный начальник? С ней что-то еще происходит?
Может быть, лучше, если я не узнаю.
Несмотря на то, что я смирилась с тем, что буду заниматься своими делами, касающимися истории психического здоровья Нины, я не могу не задаться вопросом. Я работаю на эту женщину. Я живу с этой женщиной.
И еще кое-что странное в Нине. Как сегодня утром, когда я убираюсь в главной ванной, я не могу не думать, что никто с хорошим психическим здоровьем не сможет покинуть ванную в таком беспорядке – полотенца на полу, зубная паста на раковине. Я знаю, что депрессия иногда может лишать людей мотивации убираться. Но Нина достаточно мотивирует себя, чтобы каждый день выходить на улицу, куда бы она ни пошла.
Хуже всего было найти на полу использованный тампон несколько дней назад. Использованный окровавленный тампон. Я хотела вырвать.
Пока я оттираю зубную пасту и остатки макияжа, прилипшие к раковине, мой взгляд останавливается на аптечке. Если Нина на самом деле «сумасшедшая», она, вероятно, принимает лекарства, верно? Но я не могу заглянуть в аптечку. Это было бы массовым нарушением доверия.
Но опять же, вряд ли кто-нибудь узнает, если я взгляну. Просто беглый взгляд.
Я смотрю на спальню. Там никого нет. Я выглядываю из-за угла, просто чтобы убедиться. Я одна. Я возвращаюсь в ванную и после некоторого колебания открываю аптечку.
Ого, здесь много лекарств.
Я беру одну из бутылочек с оранжевыми таблетками. Имя на нем – Нина Винчестер. Я зачитал название лекарства: галоперидол. Что бы это ни было.
Я начинаю брать вторую бутылочку с таблетками, когда в коридоре раздается голос: «Милли? Ты там?
О, нет.
Я торопливо засовываю бутылку обратно в шкаф и захлопываю ее. Сердце у меня колотится, а на ладонях выступает холодный пот. Я улыбаюсь как раз вовремя, чтобы Нина ворвалась в спальню в белой блузке без рукавов и белых джинсах. Она останавливается, когда видит меня в ванной.
