Помню, как в мой первый день Энцо как будто о чем-то предупреждал меня. Нины нет дома, Эндрю на работе, а Сесилия в школе, так что сейчас самое время его допросить. Единственная небольшая сложность заключается в том, что он почти не говорит ни слова по-английски.
Но это не повредит. И я уверена, что он хочет пить и оценит воду.
Когда я выхожу на улицу, Энцо роет яму в земле. Кажется, он полностью сосредоточен на своей задаче, даже после того, как я громко откашливаюсь. Дважды. Наконец я машу рукой и говорю: «Привет!»
Возможно, это снова был испанский язык.
Энцо поднимает взгляд от ямы, которую он копал. На его губах забавное выражение. «Чао», – говорит он.
«Чао», – поправляю я себя, пообещав, что в следующий раз все будет правильно.
На его футболке есть капли пота, которые прилипают к коже и подчеркивают каждую мышцу. И это не мышцы бодибилдера – это крепкие мышцы человека, который зарабатывает на жизнь ручным трудом.
Итак, я смотрю. Так подайте на меня в суд.
Я снова прочищаю горло. – Я принесла тебе… хм, воды. Как вы говорите…?"
«Аква», – говорит он.
Я энергично киваю. "Да. Что."
Видеть? Мы делаем это. Мы общаемся. Все идет отлично.
Энцо подходит ко мне и с благодарностью берет стакан с водой. Половину он выпивает одним глотком. Он вздыхает и вытирает губы тыльной стороной ладони. «Грэйзи».
"Пожалуйста." Я улыбаюсь ему. – Итак, эм, ты давно работал на Винчестеров? Он смотрит на меня пустым взглядом. «Я имею в виду, ты… ты работаешь здесь… много лет?»
Он делает еще один глоток воды из стакана. Он опустошил почти три четверти. Когда оно закончится, он вернется к работе – у меня мало времени. «Tre anni», – говорит он наконец. Затем добавляет на своем английском с сильным акцентом: «Три года».
– И, э-э… – я сжимаю руки вместе. «Нина Винчестер… Ты…»
Он хмурится на меня. Но это не пустой взгляд, будто он меня не понимает. Похоже, он ждет, чтобы услышать, что я собираюсь сказать. Возможно, он понимает английский лучше, чем говорит на нем.
– Ты… – начинаю я снова. – Ты думаешь, что Нина… я имею в виду, она тебе нравится?
Энцо прищуривается на меня. Он делает еще один большой глоток воды из стакана, затем сует его обратно мне в руку. Не говоря больше ни слова, он возвращается к яме, которую копал, берет лопату и возвращается к работе.
Я открываю рот, чтобы попробовать еще раз, но потом закрываю его. Когда я впервые пришла сюда, Энцо пытался меня о чем-то предупредить, но Нина открыла дверь прежде, чем он успел что-либо сказать. И, очевидно, он передумал. Что бы Энцо ни знал или ни думал, он мне не расскажет. По крайней мере, не сейчас.
Я прожила с Винчестерами около трех недель, когда у меня состоялась первая встреча с офицерами по условно-досрочному освобождению. Я ждала, чтобы запланировать это на свой выходной. Я не хочу, чтобы они знали, куда я иду.
Я планирую ежемесячные встречи со своим офицером Пэм, коренастой женщиной средних лет с сильной челюстью. Сразу после освобождения я жила в жилье, субсидируемом тюрьмой, но после того, как Пэм помогла мне устроиться на работу официанткой, я съехала и обзавелась собственным жильем. Потом, после того как я потеряла работу официантки, я так и не рассказала об этом Пэм. Кроме того, я никогда не говорила ей о своем выселении. На нашей последней встрече чуть больше месяца назад я солгала сквозь зубы.
Ложь офицеру по условно-досрочному освобождению является нарушением условий условно-досрочного освобождения. Отсутствие места жительства и проживание вне автомобиля также является нарушением условно-досрочного освобождения. Я не люблю лгать, но мне не хотелось, чтобы меня отменили условно-досрочное освобождение и я снова отправился в тюрьму, чтобы отбывать последние пять лет своего заключения. Я не могу этого допустить.
