Наступило лето 1943 года. Отец по-прежнему ходил-ездил по деревням и работал. Однажды именно летом он взял меня с собой. Ездил он обычно в ту деревню, в которую ехал кто-нибудь из Андрюшина. И тут… на краю деревни на полянке скинул он вещички и оставил меня охранять, сам же поехал дальше, чтобы найти работу, жилье и т. п. Так как природа для меня, для души моей, была всегда родным и радостным, то я наслаждалась – не скучала и не боялась, а наоборот радовалась. А затем запела от всей души песню о Москве: «Дорогая моя столица, золотая моя Москва!» Акустика там была прекрасная, и я всю душу в песню вкладывала.
Разумеется, меня услышали и окружили. Когда отец вернулся, ему объявили, что дочь его – артистка. Об этом, пожалуй, я впервые услышала именно тогда. И отца уже называли – вон, мол, отец той артистки.
А предыдущей зимой с отцом, как он рассказывал, произошел случай – напали волки. Гривастые, говорил он, как жеребята! Он, как обычно, вечером часов в пять ехал домой. На «чунях», как всегда, вез свой скарб: рельсину, на которой гнул ведра, кастрюли и прочее, небольшой мешок муки, а главное – двух молочных поросят, запах которых, видимо, и привлек волков. Рассказывает:
– Выходят из-за сарая, глаза горят, как свечи. Один – вероятно, вожак – отделился и пошел ко мне – точнее, на меня.
Отец остолбенел от страха, не зная, что делать. И тут на его счастье с другой стороны шла бабуля с котомкой за спиной. Увидела волков, да как заорет, завизжит:
– Волки! Волки! Волки!
Волк остановился. Тогда и отец очнулся и стал бить молотком по рельсине. Волк подумал, поджал хвост и медленно пошел к стае. Вот так старая женщина спасла отца.
А вот где-то с мая 1943 года, а может, и раньше, в деревне началась эпидемия паратифа (коровьего тифа). А мы привыкли пить не просто сырое молоко (кипяченого нам даром не надо было), а парное, самое заразное. Да и все в деревне только такое пьют и пили.
И еще в дом пришло несчастье: Лариска бежала по комнате и упала, сильно ударившись затылком о перекладину стола. Сначала подозревали менингит, но потом диагноз заменили на «менингитное явление», которое потом преследовало ее всю жизнь. Например: вечером всё домашнее задание сделает, выучит, а утром ничего не помнит. Или спрашивает, на каком номере транспорта ей ехать на работу, на которую она ездит каждый день.
Слава Господу, что Он передал ей мамочкин талант парикмахера и ей не надо было «кончать институтов».
Ну, и я заразилась паратифом и заболела уже где-то в конце августа, и меня пришлось везти в Чаромское (10 км от Андрюшина) в больницу. Мне это очень нравилось – я даже боялась, что меня не возьмут, т.к. температура утром была всего 37,2. Но меня взяли. Я обрадовалась, хотя температура уже была 37,8. Как сейчас помню, на своих ногах сходила в туалет, легла и… дней десять не приходила в сознание.
Родители испугались. Отец устроился завхозом в больницу, чтобы быть возле меня. И в результате, когда я очнулась, то увидела полную палату людей (в основном мужчин) и отца в том числе. Помню, как он угостил меня пирогом с капустой и с каким наслаждением я его проглотила, прося еще!
Недели через две я поднялась, а вот ходить отцу пришлось учить меня заново. Как и нянечкам, которые учили ходить взрослых мужчин. С тех пор всегда, когда я вижу в сериалах героев, которые очнулись через месяц болезни и сразу
