Театральная эпопея - страница 8



– Слушай ты перестань со своим «раньше», хорошо?

– Хорошо, но вы согласны со мной в том, что сейчас нет хороших современных пьес?

Ширмыршлянский кивнул головой, добрея:

– Браво! – повторил свое любимое слово Ширмыршлянский, улыбаясь. – Полностью с тобой в этом согласен! Полностью! Еще с этими современными авторами повозишься!

– Верно, тут приходил ко мне один брюнет, надоел со своими комедиями.

– И ко мне приходили недавно… Да что недавно, сегодня один брюнет возле двери остановил…

– Одни графоманы кругом! – добавил Сеновин. – Нет современных хороших пьес!

Поэтому я ставлю одну классику!

– Говорят, Шекспир тебе наскучил?

– Что значит наскучил? А кого мне еще ставить?

– Как кого? А Грибоедов?

– Ну, Грибоедов тоже есть… Островский, Шиллер…Мало пьес, нет хороших пьес…

Вот я и решил повозиться с древнегреческими драматургами, их хочу ставить.

– Софокла?

– И Софокла, и Эсхила, и Эврипида, и многих, многих других…

– А как у тебя в театре с юмором?

– С юмором?.. Туговато, если честно… Хотя есть задумка поставить комедию «Лисистрата» Аристофана.

– Ну, приглашай на премьеру.

– Охотно приглашу… Так насчет молодых актеров что мы решили? – напомнил свою просьбу Сеновин.

– Я им предложу перейти к тебе, а дальше… Дальше пусть сами решают.

– Уж ты постарайся, Иосиф Борисович! – попросил Сеновин.

– Естественно постараюсь, – слегка усмехнулся Ширмыршлянский, – они мне не нужны в моем театре… Такие смутьяны мне не нужны!

– Смутьяны?

– Да!

– Гм, а мне смутьяны нужны, что ли? – удивился Сеновин.

– Ну, не хочешь и не бери, – пожал плечами Ширмыршлянский, будто он являлся владельцем крепостных актеров, которых можно было продать и отдать другому хозяину. – Со мной не спорят в моем театре!.. Я им создам в моем театре такие распрекрасные условия, что они побегут куда подальше.

– Будем надеяться.

Ширмыршлянский минуту помолчал, потом спросил:

– Слушай, вот ты ставишь такое старье, уж извините, если задел своим вопросом…

– Я ставлю классику, если вы то забыли, я… – повысил голос Сеновин, но его тут же перебил Ширмыршлянский:

– Стой, не кипятись, Юрий Ксенофонтович!..Я просто интересуюсь реакцией твоих зрителей.

– А что мои зрители?

– Ну, как они смотрят это старье… тьфу, эту одну классику, с интересом? Софокл, Эсхил, Аристофан…

– Нормально смотрят, даже хлопают!

– Да неужели? И как зрители вникают в это старье? Понимают, о чем речь?

– Да.

– А говорят, что зрители у тебя ходят только смотреть на игру твоих старых актеров, – ляпнул Ширмышлянский и тут же понял, что не следовало было этого говорить.

– Что – о?!.. Старые пьесы, старые актеры?!.. – взревел Сеновин так, что Ширмыршлянский вздрогнул и отвел руку с телефонной трубкой подальше, чтобы не слушать крик Сеновина. – Я к вам с просьбой, по – человечески, а вы?!..Смеяться надо мной, да? А у вас в Театре юмора новые пьесы есть, да?.. Покажите, посмотрю, если таковые есть!.. «Ревизор» – современная пьеса?

– Успокойся, я…

– Или «Фигаро»? Или «Бравый солдат»?

– Ладно, ладно, Юрий Ксенофонтович! Успокойся и приглашай на премьеру Софокла! – добродушно сказал Ширмыршлянский, посмеиваясь. – Извини, но ко мне зашли, пока!.. – С этими словами он повесил трубку, не дожидаясь ответа Сеновина.

Ширмыршлянский перелистал свой блокнот, потом встал, подошел к окну. В дверь кабинета осторожно постучали, но он не откликнулся на стук. Через минуту вновь раздался осторожный стук и дверь чуть приоткрылась.