Театральная эпопея - страница 8
– Слушай ты перестань со своим «раньше», хорошо?
– Хорошо, но вы согласны со мной в том, что сейчас нет хороших современных пьес?
Ширмыршлянский кивнул головой, добрея:
– Браво! – повторил свое любимое слово Ширмыршлянский, улыбаясь. – Полностью с тобой в этом согласен! Полностью! Еще с этими современными авторами повозишься!
– Верно, тут приходил ко мне один брюнет, надоел со своими комедиями.
– И ко мне приходили недавно… Да что недавно, сегодня один брюнет возле двери остановил…
– Одни графоманы кругом! – добавил Сеновин. – Нет современных хороших пьес!
Поэтому я ставлю одну классику!
– Говорят, Шекспир тебе наскучил?
– Что значит наскучил? А кого мне еще ставить?
– Как кого? А Грибоедов?
– Ну, Грибоедов тоже есть… Островский, Шиллер…Мало пьес, нет хороших пьес…
Вот я и решил повозиться с древнегреческими драматургами, их хочу ставить.
– Софокла?
– И Софокла, и Эсхила, и Эврипида, и многих, многих других…
– А как у тебя в театре с юмором?
– С юмором?.. Туговато, если честно… Хотя есть задумка поставить комедию «Лисистрата» Аристофана.
– Ну, приглашай на премьеру.
– Охотно приглашу… Так насчет молодых актеров что мы решили? – напомнил свою просьбу Сеновин.
– Я им предложу перейти к тебе, а дальше… Дальше пусть сами решают.
– Уж ты постарайся, Иосиф Борисович! – попросил Сеновин.
– Естественно постараюсь, – слегка усмехнулся Ширмыршлянский, – они мне не нужны в моем театре… Такие смутьяны мне не нужны!
– Смутьяны?
– Да!
– Гм, а мне смутьяны нужны, что ли? – удивился Сеновин.
– Ну, не хочешь и не бери, – пожал плечами Ширмыршлянский, будто он являлся владельцем крепостных актеров, которых можно было продать и отдать другому хозяину. – Со мной не спорят в моем театре!.. Я им создам в моем театре такие распрекрасные условия, что они побегут куда подальше.
– Будем надеяться.
Ширмыршлянский минуту помолчал, потом спросил:
– Слушай, вот ты ставишь такое старье, уж извините, если задел своим вопросом…
– Я ставлю классику, если вы то забыли, я… – повысил голос Сеновин, но его тут же перебил Ширмыршлянский:
– Стой, не кипятись, Юрий Ксенофонтович!..Я просто интересуюсь реакцией твоих зрителей.
– А что мои зрители?
– Ну, как они смотрят это старье… тьфу, эту одну классику, с интересом? Софокл, Эсхил, Аристофан…
– Нормально смотрят, даже хлопают!
– Да неужели? И как зрители вникают в это старье? Понимают, о чем речь?
– Да.
– А говорят, что зрители у тебя ходят только смотреть на игру твоих старых актеров, – ляпнул Ширмышлянский и тут же понял, что не следовало было этого говорить.
– Что – о?!.. Старые пьесы, старые актеры?!.. – взревел Сеновин так, что Ширмыршлянский вздрогнул и отвел руку с телефонной трубкой подальше, чтобы не слушать крик Сеновина. – Я к вам с просьбой, по – человечески, а вы?!..Смеяться надо мной, да? А у вас в Театре юмора новые пьесы есть, да?.. Покажите, посмотрю, если таковые есть!.. «Ревизор» – современная пьеса?
– Успокойся, я…
– Или «Фигаро»? Или «Бравый солдат»?
– Ладно, ладно, Юрий Ксенофонтович! Успокойся и приглашай на премьеру Софокла! – добродушно сказал Ширмыршлянский, посмеиваясь. – Извини, но ко мне зашли, пока!.. – С этими словами он повесил трубку, не дожидаясь ответа Сеновина.
Ширмыршлянский перелистал свой блокнот, потом встал, подошел к окну. В дверь кабинета осторожно постучали, но он не откликнулся на стук. Через минуту вновь раздался осторожный стук и дверь чуть приоткрылась.