Затянувшись пару раз, мама выбросила сигарету, затушила ее ногой и сказала:
– Пойдем за новой посудой. Можешь сам ее выбрать.
Не знаю, для чего тебе все это рассказал. Наверное, хотел объяснить: иногда бывает так больно, что ты на все готов, лишь бы унять эту боль.
Даже если тем самым причинишь боль кому-то другому.
Меня тянет курить. Нет. Это неправда. Я ненавижу курево. Оно мне противно. И все же мне хочется. Мне нравится ощущение, которое вызывают его слова.
Я должна встретиться и пообедать с Роуэн, но не тороплюсь. Коридор переполнен школьниками, спешащими на перемене добраться кто куда, и они пихают и толкают меня. Мои же мысли занимает тринадцатилетний мальчик, на глазах которого сходила с ума его собственная мать.
– Джульетта! Ты как нельзя более вовремя!
Передо мной, прислонившись к двери своего класса, стоит мистер Жерарди.
Не знаю, как я тут оказалась. Я не ходила по этому коридору со дня смерти мамы. Его стену украшает ряд черно-белых фотографий в рамках. Одна из них великолепна. Это снимок мужчины, сидящего на скамейке в парке: его кожа обветрена, шляпа надвинута на глаза. Я вижу на этой фотографии отчаяние. Еще два снимка довольно неплохи, остальные нелепы.
Чаша с фруктами? Смехота.
Перевожу взгляд на мистера Жерарди.
– Я шла в столовую. Сюда заходить не собиралась.
– Уверена? – Он одаривает меня странноватым взглядом.
Художественным предметам в школе отведено отдельное крыло, и этот коридор никак не может привести в столовую. Благодаря его местоположению после смерти мамы мне легко удавалось избегать всего, что касалось фотографии. Включая мистера Жерарди, который не бросал попыток зазвать меня на свой курс.
– Знаешь, у тебя ведь есть еще время изменить свое расписание уроков, – говорит он. – Но скоро такой возможности уже не будет.
Видите? Он опять за свое.
– Нет, – мотаю я головой. – Я этого не хочу.
– Уверена? Брэндону теперь не с кем соревноваться.
Брэндон Чо. Наверное, это он сфотографировал мужчину в парке. У нас с ним было нечто вроде дружеского соперничества. Мы вечно соревновались, чьих снимков в школьной газете и альбоме выпускников будет больше. Роуэн все время твердила, что из нас вышла бы милая парочка – с фотоаппаратами и всеми делами. Но мне такой самодовольный парень, как Брэндон, даром не нужен.
Я еле удерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
– Уверена, Брэндон не особенно печалится по этому поводу. – До меня вдруг доходят первые слова мистера Жерарди. – Почему вы сказали, что я пришла вовремя?
– Мне нужна помощь, а ты как раз тот человек, который может ее оказать.
Мистер Жерарди – единственный учитель фотографии в школе, и если ему требуется помощь, то, значит, нужно кого-то или что-то снять.
– Нет, – отвечаю я.
– Ты даже не дала мне ничего объяснить, – хмурится он.
– Для этого потребуется фотоаппарат?
Он колеблется пару секунд.
– Да.
– Тогда нет. – Разворачиваюсь и иду назад. – Я не собиралась сюда приходить. Задумалась просто.
– Может, тебе станет легче, если ты вновь возьмешь камеру в руки, – отзывается мистер Жерарди. – Ты не узнаешь об этом, если не попробуешь.
Я не останавливаюсь.
– Это всего час займет, – не унимается он. – А за добровольное участие ты получишь дополнительные баллы.
Я по-прежнему не останавливаюсь. И почти не слышу его. Как будто мне сейчас есть хоть какое-то дело до этих чертовых баллов.
– Ты можешь снимать моей «лейкой», – кричит мистер Жерарди.
