– Когда это она вздрагивала? – подозрительно спросил Никитич. – Ну вот, в последние-то разы?
– Да тому дня два назад, – почесал затылок леший. – И буря тут пролетела средь ясна неба… Вмиг все почернело.
– Так то понятно, – отмахнулся Никитич. – То мы с Темными бились героически и доблестно, как в старину. Вот и у вас слышно стало, как мы их жесточайше побили.
– Да? – выпучил глаза леший. – Так, стало быть, это ваши деяния народ тут перепугали?
Никитич скромно приосанился, а Митромир озабоченно спросил:
– Кстати, а здесь, на поляне, Темные есть? И много ли?
Староста-леший махнул лапой:
– А кто их знает, кто тут Темный али Светлый… Тока у нас здесь перемирие, никого тронуть нельзя. Иначе камень заветный проход не откроет. Ни туда, ни оттуда не пропустит, коли вражда на поляне.
– То-то нас с дубинами встретили, – буркнул Никитич.
– Дак и прибыли вы не мирно, – парировал леший, – а с великим шумом и грохотом, народ поваляли. Да вот олигарха-то ентого ваш утопленничек еще в лесу загрыз, буйну головушку на кол посадил, ровно вора иль разбойника какого…
– На осиновый? – со знанием дела спросил Митромир.
– А ты откель знаешь?
– Так олигархи все – воры и жулики, – охотно пояснил маг. – И осиновый кол им просто необходим, чтобы не могли слезть с него. Живучи очень. Утопленничек-то знал этот народишко, потому и выбрал осину.
– Оно и для банкиров хорошо, – авторитетно сказал домовой. – У тех – вампирья порода, без осины никак.
– Очень пользительное сие дерево, – глубокомысленно согласился леший. – На нем такожде можно и чужеземцев развешивать – долго висят, не тухнут.
– Это каких таких чужеземцев? – не понял Никитич.
– Да являются тут в последние-то времена, лес валят не по закону и варварски, – отмахнулся староста. – Не по-нашенски говорят, ликом черны и воняют, однако. А теперь и желтолики да косоглазы появились.
– И здесь гастарбайтеры, – вздохнул Митромир.
– Наших-то, тех, кто лесом промышляет, мы попугаем, по чащам погоняем да покатаемся на них, они малость в разум приходят, понимают, что лес беречь нужно, – продолжал леший. – А чужеземцев – на осину… Что им втолкуешь? Беда только, что не успеваем, все новые прибывают.
– Ну, ты, однако, как наш сотоварищ вещаешь, – усмехнулся Никитич. – Скинхедом себя прозывает. Не любит инородцев. А они, поди, тоже люди…
– Я их сюда не звал, – насупился леший. – Коль пришли – пусть законы наши лесные соблюдают. И человеческие. И понимают свое место. Покуда же ведут себя как в государстве завоеванном, место им – осина.
– То знакомо, – вздохнул домовой. – И сюда Темь проникла…
– Вот то-то и оно, – резюмировал леший. – Ежели все собрать, то оно и выходит, что вроде как неладные времена приходят. Потому людишки… люди, – поправился он, бросив быстрый взгляд на Митромира, – и переполошились насчет конца света.
– А сколько в среднем здесь раньше собиралось народа перед открытием портала? – тоном бухгалтера осведомился Митромир.
Другого лешего этот вопрос поверг бы в ступор, но староста был тертым лесным жителем и бодро ответствовал:
– Ну, если на моем веку, то не больше пяти-шести всяческих личностей дожидалось… А ныне больше сотни каждый раз набирается. Да не случайные: попадаться стали богатеи разные, купчишки. С любовницами и без. Бывают и вовсе странные личности, не поймешь, кто. Дорогу сюда ведь не каждый знает.
– И возвращаются обратно? – спросил маг. – Или поток только в одну сторону? Оттуда кто приходит? Может, с товаром каким?
