– Оттуда мало. То ли нравится там, то ли пропадают… А товар – что оттуда на себе принесешь? Проход ведь только пеших пропускает. Магические вещички, бывает, приносят, только они здесь как-то не так действуют. Или вовсе простыми вещичками становятся. Ходили слухи – хотели оттуда принести что-то совсем уж могущественное, но там стража, на тропе, она это дело чует и не пропускает. В страже тролли ходят, а их не подкупишь. А золото что там, что здесь в цене, какой смысл туда-сюда его таскать?
Компания у костра призадумалась. Ночной лагерь постепенно накрывала тишина, гасли костры, темные зубцы елей резче проявились на фоне ночного ясного неба.
– А когда Увал-то открывается? – спросил Никитич.
– Дак не угадаешь, – пожал плечами леший. – Бывает, в месяц по два-три раза разверстывается, а иной раз и по два месяца заперт. Вот и дичает тут народ. Кто-то не верит, уходит, а иной в загул бросается… Только у нас порядки лесные, шибко-то разгуливаться да колобродить не даем. Чуть что не так – на осину аль обратно в мир ваш пинком… В последний-то раз Увал дней пятнадцать назад открылся, так что ныне ждем, вот-вот должон.
– И что там за мир? – не отставал Никитич. – Сам-то там бывал? Говорят, туда народ наш ушел.
– Не знаю, там я не был… Кто возвращался, рассказывают, что мир как мир, только железок всяких ваших там нет, не работают оне… А наших народов много – и лешие, и домовые, да гномы разные, тролли из-за рубежья по другим проходам когда-то пришли. Да вы оба и сами знаете, когда исход народов наших отсюда пошел…
– А кто там разруливает? – спросил Митромир. – В смысле, правит?
– Дак там целых три земли, – озадачился леший. – В двух правители вроде, а в третьем не пойми чего…
Митромир и Никитич переглянулись.
– Что, три страны на целый мир? – недоверчиво спросил маг. – Так это аналог Земли или другая планета?
Астрономические тонкости были выше понимания лешего. Но и терять имидж знатока ему не хотелось, а потому он, как мог, скроил на своей корявой роже значительное выражение и пробубнил нечто вроде: «Чего пристали, вот попадете туда, сами и увидите…».
– Ты хоть скажи, – попытал его напоследок Никитич, – сей мир Раземельем кличут, али другой?
– Вроде этот, – неуверенно ответил леший. – Но слыхал я, Раземелье не одно. Приходил народ из другого места, где другой есть вход, тоже рек, что и там Раземелье… И вообще те, кто оттуда вертались, не шибко словоохотливы были, – признался он. – Вроде как не в себе являлись. Да и мало таковых было.
– Бедлам, как всегда, где магия начинается, – проворчал Митромир. – Все туманно и неясно. То ли дело людская наука: хоть ограниченно, зато доказуемо и повторяемо. Бывал я в Раземелье, а теперь поди догадайся, в каком.
Тут староста-леший зачем-то оглянулся, придвинулся к собеседникам и шепотом поведал:
– Другое тревожит нас, народ лесной… Сила идет оттуда, когда путь открывается. Магические талисманы тут, в нашем мире, начинают действовать, хотя с незапамятных времен такого не было. Чем далее от камня, тем сила ослабевает, но перешагнула она границы миров, и опасно это. Не всякому сие известно, но вам говорю истинно. Вы уж посмотрите там, чего и как. Нельзя допустить, чтобы миры открылись друг другу, а границы стерлись, ибо произойдет тогда ужасное.
– Порталы всегда на замке были, – задумчиво сказал Митромир. – Оттуда проникало что-то, конечно, но в очень малых количествах для того, чтобы воздействовать на магосферу Земли.
