– Папа, Игорёша…
– Пташечка Сашечка…
«Фу».
Игорь церемонно взял её за руку и огладил каждый пальчик. На лице – улыбка от уха до уха, в глазах – расчёт и холод арктический.
«Терпи, дура. Я же тебя терплю?» – словно говорил его взгляд.
Опустив ресницы, Сандра мягко высвободила руку – точно из скромности – и убрала за спину, борясь с желанием вымыть.
– К столу, дорогие! – пригласила, тем временем, мама. – Устраивайтесь поудобнее, сейчас всё принесу!
«Вот и повод руки вымыть».
– А где Алексей? Не ждём? – спросил Игорь.
– Скоро придёт! – заверил отец, вешая на стул пиджак.
Сандра задержала на нём взгляд. Вспомнила другие пиджаки, брюки. Шальное веселье в глазах.
«Нет. Терпи, Сандра. Терпи».
– Пташка, садись рядом, – Игорь похлопал по стулу рядом с собой.
«Как же ты достал…»
– Игорёш, мне бы маме помочь… – попыталась отмазаться Сандра, но мама замахала на неё, зацыкала. Отдыхай, мол, не ходи. Я сама.
Пришлось сесть.
– Рассказывай, пташечка. Как твои дела в школе?
Вздох.
Пришлось рассказывать. Затем спрашивать, как дела у него, в институте. Папа, сидящий во главе стола, довольно кивал, слушая Игоря. Гордился его успехами, точно своими.
Сандра же ёрзала. Сбежать хотела.
Да некуда.
И к маме не сунешься – запретила: сама бегает с кухни в зал – и обратно, выставляет последние угощения, румяная от счастья.
Когда в гости ждали жениха, привычный аскетизм отменялся: отец доставал деликатесы и элитные коньяки, мама кухарничала, как на Маланьину свадьбу. Хоть какая-то польза от Игоря.
«Шерсти клок. С паршивой овцы», – думала Сандра.
Но вот хлопнула дверь: брат, наконец, явился.
– Здоро́во, семья!
«Лицемер пришёл. Здравствуй-здравствуй…»
Сандра вторую неделю звала Алексея именно так. Правда, мысленно. Поборник порядка, идеальный комсомолец, брат преданно смотрел в рот отцу и слушал все его гневные речи про стиляг. Кивал, с жаром поддерживая.
Однако сам, как теперь знала Сандра, не брезговал чувихами. Таскался хвостом за самыми красивыми, букетики дарил… Жорж его часто видел.
Жорж вообще много чего говорил. И показывал – тоже. И ей, и Монти – юным, зелёным новичкам. Познакомил недавно с нужными людьми, на хату к другу привёл, чтоб спокойно, без облав повеселиться.
Там Сандра и увидела его. Того самого.
Там и познакомилась.
***
Его звали Эван. Ваня, если по-обычному. И Сандра узнала его с первого мимолётного взгляда. Как не узнать такую улыбку?
Жорж всё говорил и говорил, зудел комаром над ухом, но она уже не слушала. Просто взяла и перебила друга, внезапно обретя храбрость:
– А кто это? Вон, тот чувак в синих брюках?..
Жорж заткнулся – всего на секунду. Посмотрел на парня, на Сандру… Усмехнулся понимающе.
– Это? Ванька наш. То есть Эван. Эван-не-Дурак. Хочешь, познакомлю?
– Я сама, – сказала Сандра.
Не веря, что произнесла эти слова. Не веря, что уже идёт вперёд, идёт туда. Где он, Эван, который подсел к незнакомой чувихе. Улыбается, конфетами угощает.
А в светлых волосах – вот чудо! – застряло птичье пёрышко.
– Потанцуем?
Вот услышал, поднял голову. Увидел её.
Наконец-то.
И вот она, вот улыбка! Та самая! Для неё!..
– Конечно, красавица.
Эван встал и, приобняв Сандру за талию, потянул к центру зала. Закружил, завертел в танце, как на карусели.
Сердце билось в груди. Неистово, бешено… Пленённая малиновка. Эван не отводил взгляда, Эван ни на секунду не отпускал. И Сандра летала по паркету, отдавая танцу всю себя, тонула в бирюзовых глазах и опять выныривала. Смеялась, купаясь во всеобщих любви и внимании. Будто все они – большая, дружная семья, где никто не осудит тебя за то, что ты другой. Ведь здесь
