Я взирал на одинокого и беспомощного Ангела, и в моей душе появилась неизгладимая печаль. Вот он хочет рассказать о чём-то прекрасном и, несомненно, нужном, но его не видят, не слышат, не замечают. Во вселенной этих людей он ничто, а они ещё удивляются тому, что не могут познать Бога и всех тайн Вселенной. Да они же не хотят ничего познавать! Они же не видят ничего, кроме своего, и никого, кроме себя! Вся их добродетель сводится к тому, чтобы не видеть, не слышать, не замечать.
Вот взять бы эту толпу, да открыть им глаза на Ангела… Но тогда они посчитают, что это всего лишь плод их воображения, или же игра света и теней! Они скорее сошлются на массовую галлюцинацию, чем поверят, что видели Ангела Господня! Так легче. Не замечать – значит не брать на себя ответственность, а вся их вера – сплошное лицемерие!
Вы можете сказать, что я не имею права этого утверждать, но я имею. Во время своих прогулок я частенько захожу в различные церкви. Я надеюсь, что хоть там Последний Пророк найдёт своих слушателей, но потом убеждаюсь, что церковь и на пушечный выстрел не подпустит к себе тех, кто жжёт сердца и души людей Глаголом Господним. Большинство из тех, кто слепо и глухо шёл тогда мимо Ангела, встречались мне в церквях, и там они вроде бы искренне молились и благоговейно смотрели на изображение этого самого Ангела. И вот он к ним спустился, и что?
Я почти физически чувствовал ту боль, которую люди причиняли Ангелу своей слепотой. Он стонал, будто они резали его лезвиями или бросали в него камни, и готов был разрыдаться оттого, что ничего – абсолютно ничего – не может сделать, а ведь он лишь хотел напомнить, что надо готовиться, потому что Час Ответа уже близок. Он ближе, чем можно себе предположить.
Наверное, такую же боль испытывают и звёзды, и днём, когда их не видно, они тихонько плачут по нашим душам. Если бы мы могли спокойно взглянуть на Солнце, то увидели бы и на нём тёмные пятна – слёзы по тем, кто не хочет искать спасения.
Как мы любим забывать обо всём на свете, когда дело касается нас самих! Мы никогда не поступимся временными и видимыми удобствами ради вечного блага для души.
Когда я смотрел на этого несчастного Ангела, то почувствовал, как радуются те – с трезубцами и рожками. Они, как благостный аромат, вдыхали в себя запах горькой неудачи, исходящий от Ангела. Они пуще прежнего принялись ползать по мне. В тот момент я, как никогда, испугался, что меня сейчас проткнут трезубцами. Но они этого не сделали; только активно упивались своей небольшой победой. Хотя, вполне возможно, что это была очень и очень крупная победа, ведь люди окончательно отвернулись от Того, Кто их создал.
Я пошёл сквозь толпу к возвышению, на котором стоял Ангел. Я подошёл к нему вплотную и долго взирал на то, как его прекрасные крылья трепещут в такт рыданиям. Он стоял ко мне спиной и потому не замечал, что кто-то всё-таки увидел его. Мне показалось чрезвычайно важным то, что он может рассказать. Пускай он не Последний Пророк, но, в любом случае, он может помочь.
– Ангел, – позвал его я.
Крылья перестали трепетать, и, казалось, он не мог поверить, что кто-то, наконец, услышал его. Он обернулся ко мне, и некоторое время внимательно рассматривал мою скромную персону. В этот момент нам не требовались слова, мы и так поняли друг друга. А потом он сказал:
– Я расскажу тебе всё.
* * *
