К утру мы с Генкой были уже убеждены, что что-то случилось. Маршрут, по которому они уехали, требовал не больше десяти часов, а прошли сутки. Генка собирался ехать на поиски, но оказалось, что Зойка слила почти весь бензин из бака мотоцикла.
– Говорил же, чтобы пять литров мне оставила на всякий случай. Вот упрямая девка! – возмущался Генка. Он ходил мрачнее тучи, я тоже дёргался.
Но нужно было перевозить стариков и работать. Генка на остатках топлива в девять утра уехал за Мазаем с Таисией Прокофьевной, а я остался кашеварить. Перевозил их Генка по одному. Таисии Прокофьевне выделили отдельную комнату, а деда Мазая поселили с Егорычем, ведь вернётся же он, мы в это верили.
Первым заселился дед, за ним приехала и Таисия Прокофьевна, которая так бодро пробежала мимо кухни, что я и заметить не успел. Генка поехал обратно, чтобы перевезти вещи. А Таисия Прокофьевна через пять минут прикондыбала на кухню и сказала:
– Эй, мила-ай. Иди каким мужским делом займись, а обед я приготовлю.
И практически выгнала меня из кухни.
Я пошёл готовить столбы для профнастила. За этим занятием и застал меня вернувшийся через час Генка. Он молча присоединился к работе. Вдвоём мы довольно быстро вкопали столбы и закрепили на них профлист. Часам к трём дня коридор, правда, пока без крыши, был построен, и мы пошли обедать.
Таисия Прокофьевна налила нам по тарелке щей.
– Надоть бы, штоб до завтра постояли, – прокомментировала она. – Но, ить, и нынче есть-то надо. Мы с дедом уж поели, теперь ваша очередь.
Мы с Генкой навернули щей и перешли к картошке. Запили чаем.
– Полчаса отдохнём и пойдём доделывать, – сказал Генка. – А то скоро стемнеет.
К вечеру мы закончили коридор, и даже обложили его стекловатой. Получилось неплохо, внутри температура была сравнима с комнатной. Однако соседний дом остыл, и при открытых дверях из него по коридору тянуло прохладой.
– Нужно будет этот дом тоже протопить, – сказал я.
Генка согласно кивнул.
– Завтра будем снимать полы и поставим тут печку. Только вот на будущее здесь придётся устраивать круглосуточное дежурство, чтобы не сгореть.
За ужином мы оба молчали. Из головы не выходили мысли о пропавшей экспедиции…
Тамара Викторовна Изольская
Ночью в подвале я не сомкнула глаз. Я завидовала Зойке, которая уснула, как ни в чём не бывало, и Егорычу, который даже всхрапывал во сне. Несколько раз за ночь я вставала и подходила к двери, прислушиваясь. В коридоре было тихо, не доносилось ни звука.
Утром какой-то мужик принёс нам еду. Второй стоял позади него то ли с автоматом, то ли с винтовкой, я в этом ничего не понимаю, и наблюдал.
Еда была терпимая. Потом нас по одному сводили в туалет и умыться. Принесли полуторалитровую бутыль с водой, и камера снова захлопнулась.
Егорыч посмотрел на нас и сказал:
– Надо, девоньки, как-то выбираться отсюда. Не сегодня-завтра они выяснят, что не из какого мы не из райцентра, и разбираться не станут. А и не выяснят, не станут. Шлёпнут для-ради… и всё.
