Смихн вдруг поперхнулся вдыхаемым воздухом – он вонзил взгляд в левую руку Черрленн, на которой увидел три длинных тонких пальца. Ладонь пересекали несколько жутких сизых шрамов – поморгав, Смихн все также видел три пальца – три вместо положенных пяти.
Голос Вопгнара, тяжелый, как волны океана, заставил встретиться с его горящим лютой злобой взглядом. В нем Смихн прочитал смертный приговор, как для себя, так и для всех, кто с ним пришел, но страха не почувствовал – слишком велика была усталость и злость от непонимания происходящего.
– Накрывай стол, Черрленн, – сквозь зубы процедил Вопгнар, – я принесу еще стульев.
Трудно быстро привыкнуть к новому месту, еще труднее понять новых людей.
Ранний завтрак был подобен хорошему обеду по обилию пищи, которая едва не вываливалась из огромных деревянных тарелок, незаметным движением руки Черрленн оказавшихся перед каждым гостем. Сама девушка села за стол последней – Смихн не отпускал взглядом ее рук, постоянно убеждаясь, что уродство Черрленн ему не показалось. Когда она обходила Вопгнара, Смихн внезапно наткнулся на его пристальный взгляд – заметил ли хозяин дома, куда смотрел швыряющийся его стульями гость?
– Не по нраву еда? – неожиданно спросил гигант.
Смихн невольно опустил глаза к пышущей жаром и восхитительным ароматом деревянной тарелке, вид странной каши, смахивающей на гигантские хлопья, с громадными кусками сочного мяса мгновенно наполнил рот слюной.
– По нраву, – ответил Смихн, подражая тону Вопгнара.
Ложка сама прыгнула в руку. Он ел торопливо, обжигая язык, ощущая на себе тяжелый взгляд хозяина дома и стараясь не думать о его трехпалой дочери. Чувство сильной угрозы нарастало, и, несмотря на то, что причина ее крылась ни в девушке, ни в ее отце, ледяные мурашки упорно не покидали вспотевшую спину.
– Через несколько минут рассвет, – произнес Смихн, поднимая глаза на Вопгнара.
Брови последнего грозно сошлись на переносице.
– Возьми меня с собой, куда бы ты ни собрался идти.
Черрленн подавилась кашей, закашляла. Вопгнар бросил на нее короткий взгляд, но Смихн успел уловить в этом взгляде злость и что-то еще.
– Не ты ли хотел спать и, самое главное, не видеть меня? – губы гиганта скривились в издевательской ухмылке.
Смихн проглотил очередной кусок мяса, не жуя, переждал мгновение, лишь затем ответил Вопгнару:
– Для этого мне надо вернуться домой!
* * * * *
Смихн и Вопгнар больше не разговаривали. Тайгив видел, как они сосредоточились на еде, демонстративно не глядя друг на друга и торопливо работая ложками. Едва хозяин дома отодвинул тарелку, также поступил и Смихн – но, в отличие от Вопгнара, он откинулся на спинку стула и смачно зевнул.
– Позови меня, когда будешь уходить! – сказал Смихн.
Вопгнар встал из-за стола, смерил сидящего напротив него парня презрительным взглядом и направился к третьей в помещении двери, которую, как и вторую, Тайгив заметил лишь тогда, когда она открылась от сильного толчка.
Несмотря на страшный голод, он с трудом съел половину содержимого тарелки, но выпил несколько больших кружек воды, появившихся благодаря Черрленн. Тело стало вялым, сонливость накатывала волнами, но спать Тайгив не собирался. У него было слишком много вопросов, и, чтобы не забыть ни один из них, он вышел на крыльцо.
Поднимающееся солнце заливало светом крыши домов, дробилось на тысячи тонких лучей, проходя сквозь густые кроны огромных деревьев. Воздух был по-утреннему свеж и чист, мгновенно прогнав из головы Тайгива мысли о сне. Он спустился на две ступеньки, сел на одну из них и тут же в страхе вскочил – в шаге от него с земли поднялся огромный пес.
