Ира посмотрела на него, её губы дрожали, но она не произнесла ни слова. Андрей и Коля молчали, избегая смотреть на курган.
– Мы никому не скажем, – вдруг сказал Коля, прерывая тишину. Его голос был полон отчаяния. – Никто нам не поверит. Никто.
Егор не ответил. Он знал, что Коля прав. Но в глубине души он чувствовал: это место уже не отпустит его. Оно стало частью его жизни.
Когда дети вернулись домой, они попытались забыть о случившемся. Но на следующий день Егор заметил на своей руке странный символ, выжженный в коже. Он был едва различим, словно метка, оставленная самим курганом.
Ира тоже заметила его, когда Егор старался скрыть руку в кармане.
– Ты видел это раньше? – прошептала она, но он лишь покачал головой.
Этот символ станет для Егора первым ключом к разгадке, но также и началом его кошмаров.
Прошли годы.
Курган, лес и ночь, когда исчезли его друзья, остались в прошлом. Но прошлое не покидало Егора. Оно тянулось за ним, как тень, затаившись в дрожащем свете фонаря на пустой улице, в скрипе половиц ночью. А главное – в символе, который так и остался на его руке.
Сначала он думал, что это обычный ожог. Родители посчитали то же самое, а врач в местной больнице только покачал головой:
– Старый шрам. Может, от чего-то горячего, – сказал он, задержав взгляд на знаке чуть дольше обычного. Пальцы врача скользнули по коже, но он резко отдёрнул руку, словно дотронулся до чего-то неприятного. – Не болит же?
– А что это может значить? – спросил Егор, неуверенно.
Врач на секунду задумался.
– Не знаю… Но видел что-то похожее однажды. У старика из соседней деревни. Тот уверял, что это знак какого-то культа… – врач на мгновение осёкся, будто пожалел, что заговорил об этом. – Не забивай голову. Шрам и шрам.
Он отвернулся, но Егор заметил, что врач стер пальцы платком, словно хотел избавиться от чего-то невидимого.
Егор только кивнул. Боль прошла давно, но сам символ – круг с пересекающими его лучами, будто солнце – остался таким же чётким, как в ту ночь. С годами он стал частью его тела, но не частью его сознания. Егор старался забыть, притворяться, что никакого кургана не было, что друзья не погибли. Это сработало. Почти.
Егор вырос. После школы он уехал в Москву, поступил в технический институт и сосредоточился на учёбе. Вещи, требующие точности и расчёта, были для него спасением. Они помогали не думать о прошлом.
Но символ на руке не исчезал.
Поначалу он не придавал этому значения, но однажды, в институтской библиотеке, он случайно наткнулся на книгу о древних славянских верованиях. Она была старая, с потрёпанными страницами и коричневым кожаным переплётом. Егор открыл её наугад и замер. На одной из страниц был изображён символ, точь-в-точь как у него на руке.
Под рисунком шли строки, написанные старославянским шрифтом, но один текст был переведён:
"Символ Сварога, великого кузнеца, хранителя небесного огня. С ним приходит тепло жизни, но и разрушение."
У Егора похолодели руки. Ему казалось, что комната сжалась, стены библиотеки стали ближе, а воздух гуще. Он осторожно закрыл книгу и вернул её на полку. Но с того дня мысли о символе не покидали его.
Символы, ритуалы, древние боги – всё это звучало как сказки. Но Егор понимал, что сказки могут быть страшной реальностью. Он начал искать информацию: посещал лекции о мифах, читал статьи и документы, даже заглядывал на форумы, где обсуждали оккультные темы. Однако всё это казалось разрозненным.
