Возможно, твой разум еще где-то в облаке.
Главное, помнишь, сохраниться вовремя,
В 140 символов уложиться калачиком.
Не уложился – помалкивай, неудачник.
Ну-ка, пока грузится очередная серия,
Вспомни Евангелие от Цукерберга и Гейтса:
Не спамь, не пиратствуй, диск С сканируй весь
И упаси тебя боже забыть про обновления!
Ослушаешься – после смерти попадешь в Даркнет.
Там своя атмосфера, но втянешься – нет сомнений.
А в офлайне так и так будут ржать до исступления:
«Сдох, делая селфи в бассейне! Гребаный гений».
Гамал в «Ассасина» – проводку закоротило,
Прошел левел – не заметил, как сгорела твоя квартира.
Весело было: репостнул картинку. Силой
Выволокли, в СИЗО зубы выбили, кони двинул.
Классный расклад. Без обид: я в сторис это запостил,
Популярный канал много дал за твои милые кости.
«Се ля ви! – ты сказал бы мне. – Сфотай на память в бложик.
Не надо кислых рож.
Что мертво, умереть не может».
Смешанные отходы
Мы делим себя, сортируем, складываем заботливо.
Здесь – сливки общества, тут – трудяги, там – безработные.
Красивые, словно боги, и средненькие, на любителя,
Главное – не перепутать, нужно быть осмотрительным.
А тех, кто против дележки, от системы отрекшихся –
Сразу в переработку, чтоб нигде не залеживались.
Ну а если и так не выйдет перерождение –
Цинковый гроб, земля, колючее ограждение.
За стагнацию сердца и совершенство тела!
Нашей мысли нет равных, а дерзости нет предела.
Мы искали Бога в себе, но он там осиротел.
Он не смог бы помочь нам, даже если бы захотел.
И тогда мы решили, что мы из другого теста.
Цифровое детство, коллекция первых мест:
Мы – гордость Вселенной и матери вечный крест.
Когда-нибудь Господу все это надоест, и
Он притащит контейнер, здоровый такой, из рая,
Сгребет нас в охапку и выбросит, не разбирая.
И окажется вдруг, что все мы одной природы:
Беспородные, грязные, грешные,
Смешанные отходы.
Труха
Слепые на солнце,
зрячие в темноте.
Протянешь мне руку –
обнимешь
мою
тень.
Спроси меня, где я,
и я скажу:
нигде.
Записывай адрес
и приезжай
скорей.
Кого я любила,
тех уже больше
нет,
хотя они дышат
и разевают
рты.
Я к каждому, встретив,
прикладываю
портрет:
ищу совпаденья –
и ни одной
черты.
А те, кто остался
в лучшей своей
поре,
бесстрастно взирают
через прозрачный
лед.
Я все понимаю,
но предпочитаю
смерть,
пока мирозданье
меняется и
течет.
Хотелось оставить
хоть что-нибудь
от себя.
Для этого,
как ни смешно,
надо стать
трухой,
чтоб кто-то потом
эту горсточку
бытия
развеял над миром
вместе
с былым
тобой.
Наркотик
Мы входим в игру из массовки,
Как карты в руках у крупье.
Любить – это значит винтовку
Приставить к своей голове.
Любить – это вкалывать дозу,
Пока не закатишь глаза.
«Гляди, это жизнь без наркоза», –
Крупье, улыбаясь, сказал.
Любить – значит все, во что верил,
Предать, растоптать и поджечь.
Отречься, и сделаться зверем,
И ревностно клад свой стеречь.
Владеющий жизни искусством,
Ты понял все наверняка,
Лишь раз испытав это чувство –
Холодный металл у виска.
Ты счастлив и парализован,
А я отмеряю твой срок.
Движением губ или словом –
Кто первый нажмет на курок?
Кто жалобно выстрелит в воздух,
Признав пораженье в игре?
Я слышу финальную поступь,
Патрон заряжает крупье.
И все это круговоротом,
Без умысла и без конца.
Любовь – это рай несвободы
В иконах чужого лица.
Гамлет
На скомканные отраженья
В прогорклой осенней воде
Маленький Гамлет глядит в напряжении:
Гамлет ошибся везде.
Блаженны руины Коринфа
И южное солнце Балкан.
«Уйдем же, – сказал он, – Офелия, нимфа!» –
