«ЛЕВА».
«Прости. После концерта чуть выпили, развезло – ты не представляешь как. Ирина сообщила мне утром, что в изумлении».
«И вы туда же?!»
– Видимо, день был такой, – проворчала Олеся и посмотрела на постель, где сладко спал еще один пострадавший от неумеренных возлияний господин. Хотя почему пострадал? Это она всю ночь почему-то нервничала и прислушивалась к дыханию мужа. Потому что в ее понимании то количество спиртного, что употребили русский олигарх (одна штука) и его великобританский сородич, лорд (еще одна штука), было мало соотносимо с человеческой жизнью. Но кто сказал, что эти двое были человеками. Похоже, что и нет.
Поэтому утро Олеся встретила в самом отвратном настроении. Лева еще и доложился, что тоже напился. Звезды, наверное, и для звезд вчера сошлись. А вот Артур не отвечал. Но главное – был со вчерашнего дня под присмотром жены, пусть и бывшей. Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.
Олеся в очередной раз посмотрела сообщения. Молчит Артур. Не дает ответов. Потом перевела взгляд на мужа. Олег уже открыл глаза. Красные. Морд лица не сильно живенький: желтовато-зеленый. Но вот – улыбается, гадость олигархическая!
– Зараза! – поприветствовала она мужа.
– И я тебя люблю, – проскрипел любимый. – Скажи, где мы.
Она воззрилась на него в совершеннейшем недоумении.
– И водички бы.
– Держи.
Предусмотрительная Олеся подала супругу бутылку минералки.
– В ваших будунах засуха, – охарактеризовала она жадные глотки, сопровождаемые сладострастным стоном. – Таблеточку растворить, чтобы синдромчики приятные снять?
– А давай, – потер Томбасов отросшую щетину. И снова огляделся. Постановил: – Гадость какая.
– Это ты о чем?
Олеся, ощущая себя сестрой милосердия, что жаждала оказаться Миледи, подала бокальчик.
– Яд? – принюхался Томбасов, правильно разгадав выражение ее лица.
– Ни за что. Мучайся.
– Ты мое сокровище!
Еще несколько жадных глотков. И вопросительные взгляд на жену.
– Мы по-прежнему в «Метрополе», – доложила Олеся.
– В ресторане? – спросил Томбасов, оглядывая модерновые потолочные росписи номера супер-пупер-люкс, самого дорогого во всем Метрополе.
– Именно. Нами любуются посетители. Для улучшения аппетита.
– Скорее, как на плакат «Пьянству – бой», – проворчал Томбасов.
– И бой, и герл, – вздохнула Олеся.
Уже через минут пять Олег смог подняться. И отправился в душ.
– Только ты не исчезай, – попросил он перед тем, как исчезнуть за дверью. – Я намерен тебя соблазнять.
– Глазами как у кролика, не иначе, – вздохнула Олеся, дождавшись, однако, когда зашумит вода.
Вот где справедливость, спрашивается? Муж напился. Да еще и так, что просто бревном рухнул, стоило им зайти в номер. Не приставал, не заявлял: «Пьяный мужчина – доступный мужчина». Вот что за… Вот она, помнится, после беседы с мамой Левы и бабушкой Ирины… Вот она – стыдно, но приятно вспомнить. И все только на благо родного коллектива. А вот этот мужчина, ее муж? Возмутительно. Но, с другой стороны, она хоть помнила наутро, где она ночевала и как туда была доставлена.
«Спуститесь в лобби? – блямкнула смс-ка от Розы. – Есть идея».
Олеся с Томбасовым успели не только спуститься и сесть за столик, но и заглянуть в меню. Судя по морду лица супруга, значились там несусветные мерзости, которые есть невозможно.
– Мне блинчики и кофе, а ему – рассольник. Горячий. Есть у вас рассольник?
Официант не успел ответить, как на все лобби раздался звонкий голос повышенной ехидности:
