– Никто в деревне не должен их видеть.
– Ты это уже говорил. Но куда их запихать?
– У тебя же остался походный мешок – спрячь их туда. Только шары укутай во что-нибудь, иначе засветятся. И давай, вставай, надо идти, – Тигал пошёл вперёд. – Только на Границу не наступи.
Медот поднялся на ноги и отвязал от кожаного пояса шнурок, удерживающий матерчатый мешок. Он развернул его, закинул в него шлемы и, забыв просьбу Тигала, швырнул туда и шары.
– Зря мы бросили доспехи. Можно было продать их по хорошей цене, – Медот, прихрамывая, побрёл за Тигалом. – Я уже о конях не говорю: мне на одного такого всю жизнь пахать придётся. Да и вообще: жалко их.
– Жалко, не жалко, но столько мяса хомок здорово отвлекло. Если бы мы не зарубили коней на ужин этим монстрикам, они бы нами закусили. А благодаря чему мы, по-твоему, выбрались? – Тигал остановился и уставился на Медота. – Ах, да, ты же в обмороке валялся, а потом не в себе от страха был, чтобы думать, как нам спастись. – Он вновь зашагал к Границе. – А за доспехами ещё на рассвете послали отряд.
– Так они бы спасли нас!
– Они бы нас убили, Медот.
– За что? – Медот остановился и выпучил глаза.
– За то, что мы слишком много видели, – Тигал подёргал рубашку пальцами, чтобы запустить под неё воздух: «Искупаться бы сейчас. И почему я так потею?! Он – вон какой сухой. Может действительно всё дело в лишнем весе?»
– Гонты знают, что происходит во время таких походов, – продолжил Тигал, – но доказать не могут: гайты следы быстро заметают. Да даже если докажут; ну поднимут бунт; ну потребуют справедливости, а их возьмут и в Пустошь упекут навечно, или казнят в Долине, бурых волков покормят.
– И что, пусть люди подыхают вот так вот? В лесах? – Медота испугала такая правда. – Как животные?
– Эх, Медот, долго тебе объяснять. Всё намного сложнее, чем кажется… Но потихоньку ты вникнешь, что к чему.
Тигал остановился у широкой красной полосы. Она казалась цельной только издалека, вблизи же походила на множество маленьких кочек. Эта полоса убегала в обе стороны, нигде не прерываясь. Тигал направился вправо, что-то выискивая, затем вернулся и пошёл в противоположную сторону.
– А, вот. Медот, иди за мной, – он аккуратно зашагал по камням, спрятанным среди странных кочек.
Медот устало последовал за ним. Тигал почти перешёл Границу, как заметил, что Медот идёт не по его следам и вот-вот наступит на красную возвышенность.
– Стой! – крикнул Тигал, но было уже поздно: Медот успел одну из них раздавить.
В мгновении ока кочки взмыли вверх, раскачиваясь на тонких стеблях и распушив свои красные лепестки, но с таким хоровым визгом, что Медот с криком шлёпнулся на землю:
– Что за чёрт?
– Это пищуньи, болван! Цветы такие. Говорил, не наступай на них.
– Пи… кто? – не успел спросить Медот, как вновь закричал, увидев десяток пищуний, вцепившихся зубами в его штанину. Они затрясли своими красными лепестками, намереваясь оторвать каждая по куску.
– Забыл сказать, они хищницы! – Тигал поспешил Медоту на выручку, осторожно прыгая по камням. Но осторожность не помогла – одна из пищуний впилась ему в икру.
Тигал завопил от боли и шлёпнул пищунью по лепесткам – та забултыхалась на своём стройном стебле, как хмельная. Но когда она пришла в себя и уставилась по сторонам в поисках нарушителя, Тигал успел оттащить Медота от визжащей Границы.
– Проклятье! Они сейчас разбудят всю приграничную зону, – забеспокоился Тигал.
