Тесты на интеллект - страница 22

Высшая школа требует тщательного отбора, конкурса, индивидуального кропотливого выращивания уникальных личностей, как преподавателей, так и студентов, невзирая на их пол, разумеется. Только такая роскошь является весьма дорогим удовольствием для государства. Где уж тут сейчас при всеобщей маниакальной гонке за деньгами думать о таких пустяках тем, кто имеет власть принимать судьбоносные решения! И уж, конечно, абсолютно невозможно ничего сделать самим обыкновенным «доцентам с кандидатами»! Вот и остается пристраиваться кто как сможет. Кто-то уехал за границу, весьма повысив интеллектуальный уровень тамошней науки и образования, кто-то занялся бизнесом, и не без успеха, потому как системное мышление физиков, математиков, философов весьма легко восприняло все премудрости дикого рынка эпохи первоначального накопления. А те, кто остался в вузе, чтобы прокормиться, наоткрывали филиалов по провинциям и стали заниматься чем-то не совсем пристойным, чем-то откровенно напоминающим полулегальную торговлю дипломами, в свою очередь очень понижая тем самым наш собственный интеллектуальный уровень нескольких поколений. Это еще неизвестно как аукнется нам самим под старость лет, когда рухнут построенные недоучками-строителями дома, лечить нас станут недоучки-медики, вполне успешно сводя до времени в могилу, на концертах выступать недоучки-музыканты, и самолеты клепать недоучки-конструкторы. Пикантность ситуации только заключена в том, что вся эта гадость обрушится на простых смертных, а те, кто стоял в это время у руля и, собственно, устроил весь этот кабак, благополучно присоединятся к своим семействам за границей, поглядывая оттуда на нас и насмешливо разглагольствуя об извечной «стране дураков», разумея, конечно, под исконными дураками опять же простых смертных.

Все кафедральные без конца, как сильфиды, носились по Фуюаням, часто утром приезжая из одного, а вечером уезжая в другой. Работали там по десять часов, простужались в холодных аудиториях, ночевали на бесконечных служебных квартирах, нередко без воды, с забитыми форточками, с неработающими плитами. Приезжали из командировок, отчитывали дневным студентам у себя, и опять уезжали в очередную командировку за тридевять земель, на перекладных, в плацкартных вагонах, а пыточных микроавтобусах – как придется.

Особенно Ада выделяла на кафедре четверых, именно их она неподдельно уважала и просто симпатизировала им. Первой, конечно, была Жанна Викторовна Кедрова, вся изысканная, утонченная, снискавшая у коллег прозвище «француженка» – то ли за свою невероятную хрупкость и изящество, то ли за аристократичные манеры, то ли за маниакальное пристрастие к шляпкам. Они с Адой сразу нашли общий язык еще и потому что у обеих были одного возраста сыновья, примерно с одинаковыми проблемами, которые дамы решили по-разному: Ада забрала на экстернат, Жанна Викторовна отдала в дорогую частную школу. Жанна Викторовна заканчивала кандидатскую, несколько задержавшись с этим в свое время по той причине, что, обладая красивым оперным голосом, около семи лет профессионально пела в муниципальном хоре «Арабеск». Потом, перейдя на кафедру, вернулась к родным пенатам, но оказалось, что тут необходимо быть кандидатом наук, иначе в вузе никогда в людях ходить не будешь. Жанна Викторовна несколько комплексовала по этому поводу и поделилась однажды с Адой своей рефлексией. С тех пор Ада старалась хоть как-нибудь психологически поддержать «француженку», тем более что та живо напоминала саму Аду со всеми ее самоедскими мыслями по поводу своей диссертации в бытность ее аспиранткой, да и вообще у них было очень много общего во взглядах, в убеждениях, да и просто в бытовых привычках.