Расправившись с беспорядком, Мэттвел услышала стук в дверь.
– Можно?
– Конечно!
Артур Мэттвел вторгся в комнату оголив ряд ровных зубов. Мерцательная улыбка досталась Мэделин по наследству, чему девушка непременно рада. Смотря на отца её уголки губ всегда подпрыгивали вверх, не смея опуститься. Артур делал дочь счастливой, старался изо всех сил не покладая рук. Чайные радужки, нежно смотрящие на чадо, согревали лаской. Мэд гордится тем, что внешность получилась полным смешением черт отца и матери, этаким полноценным воплощением любви.
Мужчина по-свойски уселся на кровати, тихо хлопая в ладоши. Забавная привычка, исходящая из того, что Артур слишком часто проигрывает песни в сознании, раз за разом поддаваясь ритму, сквозящему изнутри. – Как день?
Мэд поджала нижнюю губу, склонив голову. – Думаю, что хорошо. Ходила с Лив на выставку, тебе бы понравилась.
– Это рекомендация или приглашение? – Артур игриво поднял бровь, в ракурсе освещения скулы приобрели более отчётливые черты.
Мэделин ухмыльнулась, шлёпая пятернёй по раскрытой ладони отца. – Изволь, но второй раз не пойду туда даже ради тебя.
Мистер Мэттвел театрально охнул, прикладывая руку к сердцу. – Ранишь на поражение, Мэдди.
Брови Мэд поползли к верху. – Пап, ты точно не в театральном учился? Если учился, то у тебя определённо были плохие оценки.
Мужчина сжал губы в одну линию, выжидающе глядя на дочь.
Раз. Два. Три…
Смех распространился по всей комнате, поначалу походя на звук воздуха, выходящего из праздничного шарика.
– Мама просила поверить машину. – встав с кровати, оповестил Артур. – Надеюсь, хотя бы она не будет обижать меня. – рука ловко коснулась щёки дочери, легко ущипнув кожу.
Мэделин промычала нечто обиженное и крайне недовольное, убирая наглые пальцы. К нежному месту прилила кровь. – Машина или мама?
Мистер Мэттвел лучезарно улыбнулся и ничего не ответив, вышел из комнаты.
Мэд прислушивалась к стихающим шагам, а стоило ей подняться на ноги, в глазах потемнело. Мэделин облокотилась о стул, теряя ориентацию. Мир затрясся, будто переживая землетрясение, а куски видения выдрали хищные животные, покусав полотно.
Клинтон, ранее лежавший под столом в полудрёме, резко подорвался, издавая грубое рычание. Пёс смело вышел в центр комнаты, как медийная личность на интервью и пригнулся, готовясь к… Атаке?
Пёс оголил зубы, рыча ровно трактор, ощетинился. Низкий лай адресовался стене, обклеенной разными чертежами моделек игрушечных домов, информацией про университеты и плакатами Мстителей.
– Клин… – одними губами прошептала Мэделин, прежде, чем импульс острой головной боли повалил девушку вниз.
Последнее, что запомнила Мэттвел – предостерегающий голос собаки.
***
Мэделин помнит, как очнулась несколько вечеров назад на полу. Клинтон усиленно лизал лицо, жалобно скуля. Проверив телефон, Мэд прикинула и составила ориентировочное представление о ситуации. Пробыла без сознания десять минут. Не так уж много и не страшно, если бы не тот факт, что ранее Мэттвел никогда не теряла контроль таким образом.
Разумеется, родителям Мэдди ничего не рассказывала, ровно, как и Оливии, никому не решалась. Это не так просто, приобрести статус сумасшедшей не было никакого желания, поэтому все душевные терзания продолжали разъедать душу в безмолвном уединении собственного сознания.
Мороз пробежался по коже, девушка заправила чёлку за уши, после сложила пальцы домиком перед собой, опираясь на локти.
