Тихие шаги любви - страница 15

– Плевроаспиратор, – наконец, даёт она ответ.

– А для чего он?

– Откачивает воздух из плевры.

Слово незнакомо мне и я не могу удержаться от следующего вопроса.

– Откуда?

Света переводит взгляд на меня и видит круглые глаза. Качает головой и наигранно тяжело вздыхает:

– Ой, Маша, много будешь знать, скоро состаришься, – серьёзным тоном произносит она, но по лёгкой улыбке я понимаю, что это шутка.

– А долго мне ещё с ней лежать?

– Нет, недолго.

– А раньше тоже подключали?

Света терпеливо сносит все мои вопросы, поправляя на мне одеяло.

– Угу.

– А почему я не слышала? – ещё больше удивляюсь я.

– А ты спала много. Вот и не слышала.

– А…

Но я не успеваю задать очередной вопрос; Света меня перебивает:

– Маш, вопросов слишком много. Сегодня утром, когда придёт врач, сходишь на рентген. И если всё будет хорошо, дренаж снимут.

Я киваю и закрываю глаза. Проваливаясь в сон, слышу Светино:

– Поспи ещё немного.

В следующий раз я проснулась от звона посуды. Прибора рядом со мной уже не было, а тётенька с тележкой была близко. Я села и дождавшись, когда тележка поравняется с моей кроватью, протянула тарелку, получая свою порцию геркулесовой каши с кусочком булки, украшенным маслом. Нагретой над чаем ложкой я размазала масло по булке. Булочка с маслом – это самое вкусное! Идеальное дополнение как к каше, так и к чаю; я разделила кусок на две половинки, одну отложила на чашку с чаем.

Мимо прошёл врач, тот самый, что уговаривал Гришу не перевозить бабушку. Пролетев, врач резко остановился и развернулся ко мне.

– Сироткина, после завтрака на рентген.

Доктор убежал дальше, не дожидаясь от меня ответа. Я съела свою кашу, выпила чай, взяла посуду и пошла в туалет. Под тонкой струйкой холодной воды помыла ложку, тарелку, чашку. Кое-как прополоскала рот: зубной щётки и пасты у меня при себе не было. Сполоснула лицо и руки и, взяв посуду, пошла обратно. Полотенца у меня тоже не было и лицо ещё некоторое время было мокрым. Можно было вытереть рубашкой, но тонкая ткань станет совсем прозрачной.

Когда я вернулась, медсестра Света уже ждала меня.

– Маш, идём.

Я поставила посуду на стул и пошла вслед за медсестрой. Мы прошли коридором и вышли из отделения на лестницу. Спустились на один этаж и вошли в другой коридор, как две капли воды похожий на наш. По сторонам находились широкие двери с табличками: «Операционный блок», «Реанимация». В конце коридора находились женская и мужская смотровая и рентген кабинет.

Света постучала и, дождавшись громкого: «Войдите», открыла дверь. Зашла внутрь, жестом веля мне стоять у дверей, и вернулась через несколько минут.

– Дорогу запомнила? – тихонько спросила она.

Я кивнула.

– Ну давай иди, – подтолкнула она меня в спину.

Я зашла в полутемное помещение. Из смежной двери ко мне вышла худая женщина средних лет.

– Снимай рубашку и ложись на стол, – велела она и скрылась за смежной дверью.

Снять рубашку оказалось довольно сложно. Разрез на этой сорочке был диаметром с трубку; трубка – торчала, но как раздеться? Я мучалась несколько минут безрезультатно, пока женщина не вышла ко мне.

– Ну чего ты возишься? – недовольно спросила она.

– Мне рубашку не снять, – я развернулась к ней, показывая, с чем возникли затруднения.

– А чего меня не предупредил никто, что у тебя дренаж? – возмутилась она. – Так как нам быть-то? В рубашке нельзя, тень будет. Была бы ещё белая… – Расстроенно сказала она. – А знаешь что, – воодушевилась женщина, показывая на ворот рубашки. – Давай вот здесь, сверху вниз разорвём и до пояса снимем. А ты потом прикроешь халатом.