Лиза: Он стабилен. Центр хороший. Посещения по графику. Среда 15:00-16:00. Зона В. Предупреди охрану заранее. Ему лучше без сюрпризов.
Центр "Гармония-Вест". Одно из новых учреждений для "адаптации и поддержки" взрослых с "актуализированными нейротипами". Эвелин знала о них по публикациям – образцовые островки нового порядка.
В среду ровно в 14:45 ее автономный электрокар подкатил к зданию Центра. Оно не было похоже на больницу или клинику. Скорее, на футуристический кампус или дорогой спа-отель. Плавные линии фасада из био-композитных материалов, большие окна с изменяемой прозрачностью, тихие зеленые зоны с геометрически подстриженными кустами. Никаких заборов, но чувство контроля висело в воздухе – невидимое, но плотное. На входе – вежливый, но непроницаемый сотрудник (человек? андроид?) проверил ее ID и разрешение на посещение.
Внутри – тишина, но не давящая, а… спроектированная. Мягкий свет, имитирующий естественный. Нейтральные цвета. Почти полное отсутствие резких звуков. Посетителей было мало. Обитатели центра, которых она видела мельком, двигались спокойно, часто в одиночестве, погруженные в свои дела или устройства. Никто не смотрел ей в глаза. Эффективность. Спокойствие. Оптимизация. Слова доктора Финча эхом отдавались в голове.
Зона В оказалась светлым общим пространством с удобными креслами, интерактивными панелями на стенах и выходом в небольшой зимний сад. Марк сидел у окна, глядя на методично падающий за стеклом искусственный снег (май на дворе, но сенсорный климат здесь жил по своим законам).
Он почти не изменился внешне. Та же копна волос, чуть тронутая сединой. Те же серьезные черты лица. Но что-то ушло. Искра? Живость? Его поза была идеально прямой, руки спокойно лежали на коленях. Он не обернулся, когда Эвелин подошла.
"Марк? Привет. Это я, Эви," – сказала она тихо.
Он повернул голову. Медленно, плавно. Его взгляд – раньше задумчивый, иногда ироничный – теперь был… пустым? Нет, не пустым. Сфокусированным. Но не на ней. Он смотрел на точку где-то за ее левым плечом.
"Эвелин," – произнес он. Голос ровный, без интонаций. Тот самый голос из ее недавних кошмаров о статистике. "Процедура посещения разрешена до 16:00. Текущее время 15:07."
Ни улыбки. Ни вопроса. Констатация факта.
"Да, Марк. Я… я просто хотела тебя увидеть. Узнать, как ты." Слова казались нелепыми, фальшивыми в этой стерильной атмосфере.
"Мои витальные показатели в норме," – ответил он тем же тоном. "Адаптационный протокол выполняется согласно графику. Уровень внешних когнитивных нагрузок оптимален."
Он говорил как отчет. Как машина. Где был тот мальчик, который видел миры в уличных камнях? Где был архитектор с его поэзией линий?
Эвелин села напротив. Она пыталась говорить о прошлом, вспоминала их детские секреты, поездки на дачу, книги, которые они читали. Марк слушал – или делал вид, что слушает. Его лицо оставалось непроницаемым. Иногда он кивал. Иногда вставлял короткую, логически безупречную, но совершенно лишенную эмоций реплику, уточняя деталь или исправляя ее хронологическую неточность.
Она смотрела на него, и теории Хасана обретали плоть и кровь. Вот он – "синтаксис без музыки". Вот он – "язык, говорящий нами". Слова были правильными, но они не создавали "моста". Они были просто информацией. Передаваемой. Принимаемой. Без тепла. Без резонанса.
А потом она заметила это. Руки Марка. Они не были неподвижны. Его пальцы совершали едва заметные, но невероятно сложные, повторяющиеся движения. Они будто что-то плели в воздухе или выстукивали немыслимо сложный ритм по подлокотнику кресла. Это не было похоже на нервный тик. Это было похоже на… код. На исполнение какой-то внутренней программы. Той самой, о которой писал Хасан?
