– Чтоб ты сдох окаянный!
Дыхание в груди остановилось, и Фахшур упал на землю как подкошенный. Дальше он помнил только грозу и раскаты грома над головой, холодный дождь хлестал по лицу и телу. Он чувствовал свое кольцо и амулет, которые сделал ему отец, ведь он ни на минуту с ними не расставался и даже спал с ними. Затем он крался, пробираясь по спящему селу, чтобы забрать свои вещи. Вдыхая широкими ноздрями воздух, он шел ведомый запахом отца, оставшегося на магических предметах. Дальше он рассказал про мальчишку и о том, что перенес его в их мир.
Что же касается бабули, то она перепугалась здорового трехглазого детины. В эту ночь, за всю тяжелую жизнь ей улыбнулось счастье. Она нашла цветущую ветку папоротника с маленькими неприметными цветками и стояла, зажмурив глаза, в предвкушении исполнения заветного желания. А задумала она себе загадать ни много, ни мало пару мешков с золотыми червонцами. Да тут на тебе, столкнулась с этим лешим. В общем мешки с золотом растворились в воздухе как не бывало, а перед ней лежал странный незнакомец, всем своим видом напоминавший лешего. Потрогав его ногой и потормошив рукой, бабуля поняла, что желание ее исполнилось, и теперь схватилась за голову.
– Батюшки… Угробила чудо-юдо! Що ж делать та? Куды бежать? Кого звать? – Причитала она.
Отбросив ставший ненужным цветок, ведь он исполнял всего одно единственное желание, старуха понеслась домой звать на подмогу своего старика. Прибежав домой, ничего путного объяснить она не смогла. В общем дед понял, что бабка, видимо, кого-то убила и надо заметать следы. Взяв лопату, он пошел за ней, пока не пришли на место, где валялся незнакомец. Дед потрогал лежавшего и приложил ухо, чтобы послушать сердце. Трехглазый лежал и не шевелился, тело его начало потихоньку остывать.
– Готов… Наверное… От разрыва сердца умер? С испугу! – Подумал старик и, посадив бабку на траву, начал копать яму, чтобы скрыть следы преступления.
Бабка качалась взад и вперед, причитая:
– О Хоспаде… Убила! О! Боже мой… Прости хрешную! Век не отмолить! Батюшки… Хрех та какой!
– Да… Грех-то большой… – Поддакивал дед.
Он прошел войну и похоронил немало боевых товарищей, поэтому хладнокровно продолжал копать могилу.
– В острог за ето надо… – Стращал он свою старуху. – Одним больше, одним меньше… Вон сколько людей пропадает! – Думал он, вспоминая, что в прошлом году, так же летом, пропали две самые красивые девки с деревни. – Ну… Хотова! Думаю как раз… – Он померил ногами усопшего и его могилу. – Давай бери за ноги, а я за руки.
Дед с бабкой подняли покойника и потащили его к яме. Бабка тихонько подвывала и тащила труп за ноги.
– В острог… Не хочу в острог! – Причитала она.
– Молчи старая… Да никто и не найдет его! – Успокаивал старик жену.
В конце концов он цикнул:
– Молчи Клементина!
И старуха замолчала.
При свете луны, освещавшей все вокруг, было не так страшно, и бабка заметила амулет на шее покойника.
– Смотри-ка дед, а у лешего-то на шее медалька золота! И перстенек на руке… Камень та горит аж! Бохатый… Наверное, из этих, из каких подпольных, раскулаченных. Они, говорят, по лесам до сих пор мотаются, да в землянках живут. А могет это черт?! И три глаза у него! – Показывая на лоб усопшего, шептала в ночи Клементина.
– Да не-е… Инвалид какой-то! – Возражал старик.
– Дай-ка мне из его бороды волосков парочку, могет рецепт какой усилю… – Молниеносным движением руки бабка дернула труп за бороду. – Чаво-т мало получилось… – Бабка еще разок дернула лежавшего за бороду, вырвав хороший пучок волос.
