В институт приехал рано. Охранник на входе дремал, вахта дышала печёным хлебом – с первого этажа тянуло запахом столовой, как будто время здесь всегда застывает в утреннем моменте.
В кабинете я долго не включал свет. Сидел в полумраке, листал записи по Андрею, перечитывал журнал сна. Его последние отчёты начали повторяться. Будто он возвращался в один и тот же сон – ту самую улицу без звука. Я почти слышал её тишину, когда читал.
В дверь постучали. Молодой администратор в проёме:
– Александр Сергеевич, к вам направили нового. Струков Валерий, седьмой кабинет. Уже ждёт.
– Спасибо.
Он поднялся, когда я вошёл. Высокий, сутулый. Руки держал перед собой, ладонями вниз – словно извиняется, не зная за что. Опрятный: джемпер, брюки, скромные ботинки. Инженер, подумал я. Позже анкета подтвердила – инженер.
– Валерий, здравствуйте. Александр Ветров. – Я слышал о вас, – тихо сказал он. – Говорят, вы умеете слышать тишину. Это ведь правда?
– Здравствуйте.
– Присаживайтесь.
Он сел неловко, на самый край стула. Я устроился напротив, открыл блокнот. Некоторое время мы молчали – не тишина, а подготовка. Он обдумывал, с чего начать. Я не торопил.
– Расскажите, что вас привело.
Он сглотнул:
– Повторы.
– Простите?
– Сны. Одни и те же. Неделями.
Я кивнул. Почерк уже знаком. – Началось месяца три назад. Сначала – просто похожие. Потом… словно копия за копией. Всё точь-в-точь.
Он говорил спокойно, отрешённо. Голос негромкий, без страха – только усталость.
– Что именно повторяется?
– Город. Пустой. Я иду по улице. Вижу вывески, окна. Всё обычное, но как будто… не моё.
– Почему не ваше?
– Знаете, как бывает в музее: красиво, но чуждо? Так и здесь. Поворачиваю за угол – и каждый раз одно и то же здание. Белое. Высокое. С колоннами. Оно пульсирует. Не буквально, но в ощущении. Словно зовёт.
Я посмотрел на него внимательнее:
– А вы заходите внутрь?
– Нет. Только приближаюсь – и просыпаюсь.
Он понизил голос:
– Последние два раза… перед тем, как проснуться, мне кажется, кто-то стоит у входа. Смотрит на меня. Через стекло. Изнутри. Женщина. В пальто. Я не вижу лица. Но она… тёплая. Не пугающая. Знакомая.
Я машинально коснулся подбородка. Почти одновременно вспомнил: Катя, когда впервые начала жаловаться на странности во сне, говорила похожее. Тогда она описывала себя – по ту сторону сна, наблюдающей. Я не стал говорить об этом вслух.
– Есть ещё что-то повторяющееся? Цвет, звук, ощущение?
Валерий закрыл глаза:
– Тишина. Абсолютная. Не тревожная – наоборот, успокаивающая. Как в храме. А ещё… фонари. Старые. Как на вокзалах советского времени. Они мигают, как будто хотят что-то сказать.
После разговора я вернулся в кабинет и достал дневник Кати. Перечитал знакомые строки:
"Иногда мне кажется, я иду по чужому городу. Там всё вымыто дождём. Я не слышу ни шагов, ни звуков. Только свет мигающих фонарей. Это не страх. Это тишина."
Странное ощущение – словно два текста написаны одной рукой.
Вечером я сидел у себя и листал отчёты. Фонари, здание, женщина за стеклом, тишина, круг – всё повторялось. Но это не выглядело мистикой. Скорее – как структура. Как будто кто-то воспроизводит один и тот же узор.
И тут меня осенило.
Я вызвал Андрея.
– У меня странный вопрос, – сказал я ему в приёмной. – Когда вы описывали тот город… были ли там фонари?
Он замер:
– Да. Старые. На каждом – маркировка. Буквы. Как будто отлиты вручную.
