Ее иммунитет – это была загадка и одновременно единственная надежда. Она решила пойти на рискованный шаг: попытаться установить непрямой контакт с «Ткачом». Не ждать, пока он снова придет в ее сны, а самой попытаться «достучаться» до него, спровоцировать его на какую-то реакцию в контролируемых условиях.
Для этого она выбрала самое безопасное, на ее взгляд, место в своей квартире – центр комнаты, очерченный кругом из соли, с четырьмя свечами по сторонам света, которые, как гласили старые поверья, должны были хотя бы немного стабилизировать ментальное пространство и отпугнуть мелких астральных тварей. Хотя Конни сильно сомневалась, что такая примитивная защита сработает против сущности уровня «Ткача». Скорее, это было для ее собственного успокоения, как детский ночник в темной комнате.
За окном выл ветер, принося с собой завывания, похожие на плач потерянных душ – обычная звуковая палитра Сайлент Хоуп в непогоду. Конни села в центр круга, скрестив ноги, и постаралась максимально расслабиться, очистить разум от посторонних мыслей – задача не из легких, когда ты собираешься вызвать на «разговор» древнее чудовище, питающееся сознанием.
Она закрыла глаза и начала погружаться в медитативное состояние, используя техники, которым ее научила еще в детстве старая ведьма, жившая на болотах и знавшая толк в общении с «той стороной». Она не пыталась проникнуть в мир снов – это было бы слишком опасно и непредсказуемо. Вместо этого она сосредоточилась на образе «Ткача», каким она его видела в своем кошмаре – огромное, пульсирующее нечто из переплетенных нитей. Она посылала ему мысленный зов, вопрос, вызов.
«Я знаю, что ты здесь, – думала она, направляя свою мысль вовне, как луч света в темноту. – Я знаю, что ты меня слышишь. Ты забрал Веста, Эгберта, Элоизу. Ты думаешь, я следующая? Почему я? Чем я отличаюсь от них?»
Сначала – ничего. Только обычный «шум» Сайлент Хоуп, голоса духов, скрип старого дома, вой ветра. Конни продолжала концентрироваться, усиливая свой мысленный зов. Она представляла себя как яркую точку света в сером тумане города, как приманку, которую невозможно не заметить.
И тут она почувствовала это. Ледяное прикосновение к краю сознания. Не такое грубое и всепоглощающее, как то, что она ощущала на местах преступлений или в своем сне. А осторожное, почти любопытное. Словно кто-то невидимый протянул к ней тончайшее щупальце и слегка коснулся ее ментальной оболочки.
Конни не дрогнула. Она ожидала этого.
«Так ты все-таки пришел, – подумала она. – Любопытный паучок. Что, моя приманка оказалась достаточно аппетитной?»
Ощущение усилилось. Теперь это было похоже на то, как будто кто-то пытается просунуть тонкую иглу сквозь плотную ткань. Она чувствовала давление, попытку проникнуть внутрь, исследовать ее разум. Но ее ментальные щиты, выстроенные годами практики и подкрепленные ее уникальной природой, держались. Она была для «Ткача» как запертый сейф, который он не мог вскрыть привычными методами.
«Что тебе нужно? – снова послала она мысленный вопрос. – Почему ты это делаешь? Это просто голод? Или есть что-то еще?»
Ответа не было. Только это настойчивое, холодное давление. И еще одно ощущение – удивление. Конни почти физически почувствовала, как «Ткач» «удивляется» ее сопротивлению, ее непроницаемости. Для него это, видимо, было в новинку. Все остальные открывались перед ним, как раковины перед ножом. А она – нет.
