Ее собственные силы были специфичны. Она могла видеть и слышать мертвых, чувствовать отголоски прошлого. Но она не была боевым магом. Ее магия была магией наблюдателя, а не воина. И сейчас этого было катастрофически мало.
«Нужно думать, – твердила она себе. – Должен быть способ. Древние тексты упоминали защиту, способы "усыпить" Ткача. Но это были намеки, обрывки знаний. Чтобы найти что-то конкретное, нужно время. А времени у них, похоже, почти не осталось».
Она остановилась на старом, полуразрушенном мосту через заросшую тиной речку, которая когда-то была главной водной артерией Сайлент Хоуп. Сейчас это была просто сточная канава, источающая миазмы. Конни посмотрела на свое отражение в мутной воде. Усталое лицо, темные круги под глазами, взгляд, в котором слишком много знания о невидимой стороне мира.
«Ты единственная, кто видит нити, – прошептал внутренний голос, который иногда был ее единственным собеседником. – Значит, тебе и распутывать этот клубок. Или перерезать».
Она глубоко вздохнула, вбирая в легкие влажный, тяжелый воздух. Решение пришло само собой, холодное и неуютное, как прикосновение лезвия. Если она не может защитить всех, значит, ей нужно найти способ ударить по самому «Ткачу». Выманить его. Заставить его сфокусироваться на ней. Ведь она была единственной, чей разум он не мог поглотить. Пока не мог.
Это был отчаянный план, почти самоубийственный. Но других вариантов у нее, похоже, не оставалось. Сайлент Хоуп погружался во тьму, и кто-то должен был зажечь хотя бы одну свечу. Даже если это будет ее собственная душа, сгорающая в отчаянной попытке дать отпор.
Глава 6: Бессонные ночи и чужие сны
Решение принято. Теперь оставалось самое сложное – придумать, как его осуществи
ть. Конни вернулась в свою квартиру над аптекой, когда туман за окнами начал медленно сгущаться, превращаясь из дневной дымки в ночную, почти осязаемую тьму. Сайлент Хоуп затихал, но это была не успокаивающая тишина отхода ко сну, а напряженное замирание жертвы перед прыжком хищника.
Первым делом она заварила себе крепчайший кофе – напиток, который, по ее мнению, был единственным стоящим изобретением человечества, способным хоть как-то примирить ее с реальностью. Затем разложила на старом кухонном столе все, что у нее было: копии страниц из манускрипта «Плач Иеремии», свои собственныерывочные записи о жертвах, карту Сайлент Хоуп, на которой она отметила места преступлений. Картина вырисовывалась удручающая. «Ткач» действовал без видимой системы, поражая магов разного уровня силы и специализации, словно пробовал на вкус весь ассортимент местного магического буфета.
«Единственное, что их объединяет, – размышляла Конни, отхлебывая обжигающий кофе, – это то, что они маги. И то, что они мертвы. Или скоро будут, если я не придумаю что-нибудь гениальное в ближайшие пару часов».
Ночь тянулась бесконечно долго. Конни пыталась найти в древних текстах хоть какой-то намек на уязвимость «Ткача», на способ привлечь его внимание, не став при этом очередным пустым сосудом. Она знала, что ее иммунитет – это ее главный козырь, но она не понимала его природы. Был ли он абсолютным? Или «Ткач» просто еще не нашел к ней правильный «ключ»?
Сквозняки гуляли по квартире, хотя окна были плотно закрыты. Тени в углах, казалось, двигались сами по себе, принимая причудливые, пугающие очертания. «Шум» от духов города этой ночью был особенно сильным – они словно чувствовали нарастающую угрозу, метались, шептали предупреждения, которые Конни не всегда могла разобрать. Ее собственный цинизм, обычно служивший надежным щитом, начал давать трещины. Усталость и нервное напряжение последних дней брали свое.
