Кай первым делом тщательно задвинул дверь, подперев ее изнутри треснутым металлическим штырем, который служил ему вместо засова. Лишь после этого он позволил себе выдохнуть, опустился на колени, пытаясь унять дрожь в руках, и достал Осколок.
При тусклом, колеблющемся свете единственной работающей люминесцентной лампы, которую он питал от старого, но еще живого аккумулятора – его последнего ценного приобретения, – Осколок выглядел еще более чужеродным, чем в полумраке транспортника. Его темно-фиолетовая, почти черная поверхность, казалось, поглощала свет, а грани переливались едва заметными, фантомными искрами, словно внутри камня была заперта звездная пыль или сам Нуль-Поток.
Он положил его на стол. Прикосновение к нему все еще вызывало знакомое покалывание в пальцах, которое теперь распространялось дальше по руке, достигая его имплантов. Сервоприводы на левой руке едва заметно дернулись, издавая еле слышный, механический стон. Кай нахмурился. Его барахлящий глаз нервно мигнул красной линзой.
Он взял свой мультитул – верного спутника в его вылазках, который помогал ему разбирать древние механизмы и проверять напряжение в еле живых батареях. Он попытался просканировать Осколок. Прибор жалобно пискнул, его тусклый экран замигал помехами и погас. Кай выругался – пробормотал крепкое словцо, которому научился еще в детстве, роясь в нижних слоях Ямы. Мультитул был стар, но надежен, как его собственные кости. Чтобы он вот так отказал…
Тогда он попробовал более грубые, но проверенные временем методы. Осторожно поскреб поверхность Осколка металлическим щупом – старым, но острым, выкованным из какого-то высокопрочного сплава. Ни царапины. Щуп лишь оставил на фиолетовой глади едва заметный серебристый след, который тут же исчез, словно его втянула сама структура артефакта, поглотила, не оставив и следа.
Кай ощупал порт на затылке, прикрытый банданой, машинально проверяя контакт – всегдашняя привычка техника. Возникла безумная, почти еретическая мысль – подключиться напрямую? Использовать его, Кай, как проводник? Но у Осколка не было никаких видимых разъемов или интерфейсов. Это был монолит. Цельный. Не поддающийся привычным законам техники, которые он знал.
Он снова взял Осколок в руки. Тихий гул в голове усилился, превращаясь в едва слышный шепот, состоящий не из слов, а из чистых, концентрированных ощущений. Мимолетные, рваные образы пронеслись перед его мысленным взором: вспышки света, настолько яркие, что их невозможно было удержать в сознании; сложные, вибрирующие геометрические узоры, похожие на те символы, что он видел на древней технике, где нашел Осколок, но гораздо более насыщенные и живые; ощущение стремительного, головокружительного полета сквозь цветные туннели, похожие на те, о которых шептали самые безумные из «мусорных философов». Образы были настолько быстрыми и нечеткими, что вызывали скорее головокружение, сдавливающую головную боль и легкую тошноту, чем понимание. Он чувствовал, как его сознание пытается объять что-то слишком огромное, слишком древнее, слишком чуждое.
Кай был заинтригован до глубины души и напуган до посинения одновременно. Этот Осколок был не просто куском металла или камня. Он был чем-то живым, или, по крайней мере, содержал в себе какую-то неведомую, непостижимую энергию, которая подчинялась только своим собственным законам. Что это? Могущественное оружие древности? Ключ к мирам, о которых он даже не мечтал? Или просто опасная безделушка, которая в конечном итоге сведет его с ума, как уже свела сотни тех, кто осмелился приблизиться к тайнам Ржавой Ямы?
