Тьма во мне - страница 13

– Мы и сами можем себя защитить! – Довольно резко возразил Хьюго.

– Да? – Удивился Хагамар. – И как же?

– Мечом. – Ответил Хьюго, обнажив часть клинка, но встретил лишь снисходительный взгляд малефика.

– Поможет ли тебе меч против ведений, против таинственных чар, одурманивающих разум, против голосов, ведущих в самую пропасть? Ты силен, но не всякую опасность может отразить сталь. Так вот за Серебряной завесой много бездонных расщелин, поющих голосами мертвых. Остерегайтесь этих голосов. Понятно?

В ответ донеслось глухое молчание. Хагамар усмехнулся.

– Вот, и отлично. По коням!

Он вскочил на своего вороного коня, пришпорил его и возглавил наше паломничество. Мы отправились на северо-восток. Дорога постепенно уходила вверх. Вдали белели снежные шапки гор, и черный камень в проемах меж ледниками, был похож на чернильные кляксы, оставленные неловким писцом на поверхности чистого пергамента.

Мы двигались по просторной открытой местности, не вспаханной и не засеянной. Все пахотные земли, все поля находились с южной стороны Норденхейма. Люди боялись сеять и растить хлеб в такой близости от завесы, поэтому здесь были только дикие некошеные луга, зеленевшие высокой травой, сейчас еще не высохшей от росы. Она уже потеряла ту свежесть и сочность, которую может иметь трава только в раннюю весеннюю пору. К осени она окончательно пожухнет, затем посереет, и к зиме мир вновь потеряет все свои краски. Но сейчас он по-прежнему одет в зеленое, розовое и золотое.

Солнце только поднимало голову с облачных подушек у своего восточного изголовья. Слева от нас находился лес. Деревья вдали возвышались ровной, мощной стеной, и казалось, что ни одна каменная крепость по прочности не сравниться с этим деревянным бастионом, который растянулся на многие мили, и за которым жила и безраздельно правила вечная непроглядная тьма.

Мы чуть повернули, взяв еще восточнее. Вот и полдень встретил нас огнем и золотом. Теней здесь не было вовсе, даже наши собственные тени сморщились и высохли под солнцем, как черный виноград. Растительность постепенно исчезала, почва становилась все более каменистой. Желтый шар перевалил на западную часть небосклона, и медленно покатился к лесу. Горы выросли, будто перестали сутулиться, расправив, наконец, свои могучие плечи. Вблизи четче стали видны все выступы и впадины, все морщины на их безглазых лицах. Снег искрился и напоминал горностаевые подбой в черных пятнах каменных выступов. И вот уже не горы, а древние короли в меховых шубах вставали перед моим живым воображением.

«И горы безмолвно стояли, они возвышались так близко,

Как будто атланты застыли, увидев глаза Василиска.

Вершины, что мерно тонули в белесой жемчужной ванили

Надменной своей недоступностью многих несчастных манили.

О, боги ушедших времен! Это здесь, пред глазами, они ли?»

Неожиданно вспомнилось стихотворение неизвестного автора, прочитанное мною когда-то.

Горные пейзажи всегда меня завораживали. Льдистые вершины казались недоступными, непостижимыми и чистыми, как мечта. И думалось мне, стоит забраться на самую высокую из них, и весь мир, открывшись глазам до самого своего края, сможет уместиться на ладони. Но, к сожалению, эти вершины, да и весь мир, были недосягаемы для меня.

Солнце чуть перевалило за полдень, время близилось к обеду, но Хагамар и не думал устраивать привал. Он продолжал гнать лошадь вперед, и мы мчались вслед за ним. Наконец, путь наш резко оборвался, и мы оказались перед узкой, но глубокой пропастью, причем настолько длинной, что конца ей не было видно ни с одной из сторон. Она тянулась с востока на запад изломанной дугой, как бы очерчивая серп, края которого с обеих сторон терялись где-то в горах. Сколько раз я видел эту бездну издалека, и сколько раз боялся в нее заглянуть. Мне казалось, стоит подойти чуть ближе, и она затянет меня против моей воли. Что-то колдовское ощущалось во мгле, клубящейся там, внизу. О, сколько водопадов низвергалось в ее нутро, что удивительно, совершенно беззвучно, ибо звук их падения попросту не долетал со дна.