– Не смотри вниз! – Кричал мне в спину Редерик.
– Да, нет, уж посмотри! – Весело вторил ему голос брата. – А там, между прочим, бездна. Элиндер, ты можешь двигаться быстрее? А то мы вовек до Завесы не доберемся.
– Молчать! – Рявкнул Хагамар, и все голоса моментально смолкли.
На том краю он подал мне руку и помог сделать последний шаг. Я был жив, мост не обрушился у меня под ногами, и теперь я переживал не за себя, стройного и легкого, я переживал за Редерика, и без того самого тяжелого среди нас, так еще и нагруженного мешком. А следом за ним, не дождавшись его прохода, на мост взошел Хьюго, крепкий и весящий тоже немало. И теперь они вместе шли, а мост под ними держался из последних сил. Шальная мысль поразила меня как молния: «Что, если старые веревки оборвутся, и мой брат полетит вниз, а там и отца хватит удар после известия о гибели любимого сына». Будь Хьюго на мосту один, я, быть может, и пожелал бы ему такой участи, но Редерик этого не заслуживает, а потому я заглушил в себе злобу. Кроме того, если мост оборвется, как же мы тогда вернемся назад? Вот Хагамар принял их, помог сойти на твердую землю, и они оба встали подле него.
А Ториэн, самый младший из нас и такой же легкий, как и я, не перешел, а, можно сказать перепорхнул через пропасть с легкостью бабочки. О, как же удивительно и приятно было на него смотреть, когда он почти бегом, цепляясь за веревки, преодолел это препятствие в два раза быстрее любого из нас. При этом движения его были стремительны, легки и точны, как полет стрелы, будто он ежедневно совершал этот подвиг. Его обычное размеренное спокойствие на сей раз обрело неистовую направленную силу, и он сам словно превратился в копье, брошенное твердой рукой воина, и без всякой помощи Хагамара выбрался на твердь.
Мы пошли дальше, но Завеса отказывалась приближаться. Она как будто обрела свойство горизонта, который, стоит сделать шаг ближе к нему, сам отдаляется на это же расстояние. Только мы оказались по эту сторону расщелины, как солнце тут же потеряло свою силу. Вроде бы и колдовские тучи находились дальше, но мир уже потускнел, потерял свое обыкновенное летнее сияние и тепло. Повеяло холодом поздней осени, видимо от завесы, и я понял, зачем отец так настаивал на теплых вещах. По дороге, я перекусил хлебом и водой.
Пологие склоны были укрыты коврами зеленых лугов, и зелень эта еще не потеряла своего звенящего весеннего цвета. Повсюду были цветы, самые разные, и беглый взгляд не мог увидеть в них ничего чрезвычайного. Взгляд же более пристальный, различал странные особенности: изменение формы листа или его оттенка. Здесь были, например, лужайки четырехлистного клевера, от которого Редерик пришел в полный восторг и сорвал себе один, на счастье. Были папоротники, зацветшие небольшими бледными, а иногда большими красными цветами. Они взбудоражили Редерика не меньше клевера. Он изъявил отцу свое желание найти клад возле такого цветущего папоротника, но Хагамар ответил, что сейчас у них на это нет времени, впрочем, Редерик может в любой момент сюда вернуться один и проверить удачу, которую принесет ему клевер. Только пусть зря себя не обнадеживает.
Я же смотрел на низкорослые кустарники, где на одних и тех же ветвях разом расцвели самые разные, самые непохожие друг на друга цветы, как, например, розовый шиповник, желтый ракитник, голубые незабудки, и все это пестрело вместе, единым организмом, густо и ярко, создавая удивительные переливы цвета.
