– Разве братья тебе еще не рассказали? – Удивился я.
– Конечно, рассказали. – Подтвердила она. – Но теперь мне интересно увидеть библиотеку твоими глазами. Каждый из вас видел ее с разных сторон, и так, фрагментами, у меня складывается более полное впечатление.
И я пересказал ей события вчерашнего дня, опустив некоторые пугающие подробности. Я, например, не хотел говорить о бестелесном голосе, который разговаривал со мной. Пришлось умолчать и о шепоте, слетевшем со страниц всех книг сразу. Мой рассказ касался только внешнего описания библиотеки и тех приятных моментов, которые запомнились мне больше всего. Я рассказал ей о ракушке, о спиральных закономерностях, которые обнаружил. Новостью для нее стало и упоминание о чудесном столе с оживающей картой. Эти детали, замеченные только мной, никто больше не мог ей пересказать. Она слушала, улыбаясь, но ближе к концу рассказа выражение ее лица стало серьезным, даже тревожным.
– Редерик сказал мне, как ты вчера чуть не упал в пропасть.
– Я не хочу говорить об этом. Мне неприятно это вспоминать.
О призраке мамы я тоже не хотел говорить. Слишком горьким было это воспоминание. Но она ничего более не спросила, только понимающе кивнула.
– Я рада, что ты не погиб.
– А я рад, что тебя это радует.
Она засмеялась, и наш разговор вдруг как-то оборвался. Повисло неловкое молчание, та самая пауза, когда совершенно теряешься и не знаешь, что сказать, а всякие глупости болтать не хочется. Раньше я очень переживал, оказавшись внутри одной из таких пустот, которая образовалась посреди интересной беседы, но Миранду они совершенно не тревожили. Она считала, что хорошо лишь то общество, в котором приятно даже молчать. Вскоре и я перестал суетиться, стесняться, научившись получать удовольствие от совместного молчания. С Мирандой мне было хорошо и спокойно даже в тишине.
– Так, значит, больше всего тебе понравилась та оживающая карта? – Вновь начала она разговор, но попыталась в этот раз вывести его на светлый путь.
– Откуда ты знаешь? – Удивился я ее проницательности.
Она усмехнулась.
– Элиндер, я знаю, как ты мечтаешь увидеть море. Все это знают. Разве трудно угадать, какое впечатление на тебя произвела его малая копия?
– Знаешь, – сказал я, – когда-то я придумал себе такую игру: я представлял, что вся эта равнина – и есть море, а холмы – это высокие волны. Такое не сложно вообразить ветреным весенним днем, когда еще зеленые колосья шевелятся, приводя все эти просторы в какое-то удивительное движение. Сейчас пшеница уже убрана, но посмотри вон туда, на мельницы вдали. Я всегда представляю, что это поднимаются мачты кораблей, такие вот толстые мачты, с четырьмя парусами наверху. Крылья их начинают вращаться быстрее, и они улетают высоко-высоко. Летучие корабли.
Миранда склонила голову на бок, следуя за моими мыслями, и рассеянный взгляд ее наполнился восторгом и непониманием сразу.
– Какой ты смешной. – Улыбнувшись, сказала она.
– Смешной? – Весело переспросил я. – Нет, ты только представь. Гуляя в лесу, я часто вижу, как легко и красиво парят кленовые летучки. Они так похожи на крылья мельниц. А теперь подумай, что такие же только огромные крылья можно приделать и мачтам кораблей. И если, каким-то образом заставить их вращаться быстрее ветра, то ведь и корабль сможет взлететь.
– Даже малефикам не дано летать. – С грустной улыбкой, сказала Миранда. – Небо доступно только птицам и воздушным змеям. Но ты мог бы заняться своей идеей и сделать что-то подобное. Может, у тебя и получится твой летучий корабль.
