Анатолий уперто стоял на своем, но и сестра не сдавалась. На шум прибыл новый глава отделения, молодой парень, лет двадцати семи, от силы. Голова у Жолобова уже разламывалась, он готов был уступить, но доктор едва глянув на пациента, здравомысляще решил, что всем сторонам станет лучше, если большой окажется здоровым. Выписал ему больничный на две недели, велел сестре звякнуть Анатолию на работу и отправился с ним подшивать папку. Пока он собирался, снова позвонила Зина.
– Толик, я немного задержусь, вечером буду. Ты как, получше?
Он вспомнил, что Зина может вернуться в любой момент, вздрогнул от этой мысли. Холодок пробежал по коже.
– Нет! – резко ответил он.
– Что нет, Толя?
– Не надо. Пока не надо приезжать. Оставайся у мамы.
– Да что с тобой такое-то? Таблеток перепил? Я разберусь, что тебе надавали.
– Даже не думай, – он не знал, как ее остановить, потому бросил последний козырь. – Иначе у нас будет как в тот раз. Точно будет.
– Что будет?
– Да то самое будет. Лучше не надо.
Сам не понимал, что нес, но Зина, кажется, убедилась больше в его нездоровье, потому повесила трубку, оставив в неведении относительно своих планов. Жолобов выдохнул и, собрав вещи, покинул больницу. До дома добирался на такси, голова никак не желала приходить в себя.
А у подъезда стоял, кого-то поджидая, Егорчев.
– Прибыл, болящий, – довольно заявил он. – А я уж хотел навестить недужного, гостинцы собрал. Держи сумку и пошли ко мне, я всех девиц уже выгнал.
– Ты чего не на работе? – ошарашено спросил Жолобов, разглядывая стоящего перед ним. Антон хмыкнул.
– Отпросился, вестимо. Надо ж друга навестить. Кто ж знал, что ты сразу домой подорвешься. Из-за тебя у меня чуть отгул не пропал. Хорошо, что ты никому еще ничего не сообщил.
Егорчев приторно осклабился, на этот раз извив губ показался Анатолию особенно дурацким. Он хотел отказаться, но сразу понял тщету своих потуг, а потому покорно последовал за товарищем в подъезд. Лифт опять не работал, двигаясь вслед за Антоном, Жолобов размышлял, стоит ли рассказывать ему о случившемся с врачом: с одной стороны лучше б избежать, а с другой, Егорчев все одно, небось, в курсе, а потому начнет наседать. Отбиваться от товарища Анатолий так и не научился, в обществе Антона Жолобов терялся и высыпал все, что на душе накипело. С одной стороны есть возможность выговориться, а с другой, Егорчев такое трепло, через миг все интимные подробности станут известными сотоварищам, а еще разнообразным собутыльникам и подружкам любителя помолоть языком. Глядя в спину товарища, Анатолий чертыхнулся негромко, и тут же, будто услышав его мысли, приятель обернулся и на весь дом вспомнил о смерти врача. Тут же завалил вопросами. Жолобов поспешил уже сам затащить того в квартиру.
– Зинка твоя мне звонила и говорила что-то про твою голову. Давай выкладывай, что за видения у тебя.
Жолобов посопротивлялся, но кажется, больше для виду, быстро сдался и высыпал то, что сам посчитал первопричиной видений. Глаза Егорчева довольно расширились, а брови взметнулись к потолку.
– Ух ты, здорово. То есть, два дня назад ты треснулся башкой о табличку и сразу стал провидцем?
– Кажется, именно так. Мне еще кажется, что было еще что-то, но я не уверен…
– А что, что-то? Кроме башки с тобой ничего не случалось. И то все потому, что ты в кои-то веки опоздал на работу. И на тебе, шикарный выход, – какое-то мгновение Егорчев размышлял, перебив сам себя, и произнес то, чего Анатолий боялся до дрожи: – Предскажи! Ну, давай, коснись меня дланью провидца и сообщи о будущности. Я жду, давай!
