Я остановился возле стеклянного шкафчика, сплошь заставленного разными антикварными вещицами и фехтовальными трофеями. Например, там лежала длинная тонкая штуковина необычного вида с тупым концом, но не рапира, так как надпись на карточке гласила: «Этой эспадой Никола Милтан в 1931 году выиграл в Париже Международный чемпионат». Я огляделся, ища глазами Милтана. Никола стоял в противоположной стороне кабинета, болтая с широкоплечим здоровяком лет около тридцати, ростом шесть футов, с немного вдавленным носом и рассеянным видом. Я пригляделся к нему повнимательнее, ведь если бриллианты Дрисколла каким-то чудом стянула все же не дочка Вулфа, столь давно им утраченная, то, скорее всего, это дело рук кого-то из присутствующих здесь. До меня донесся голос Карлы Ловчен:
– Послушайте… вы же ничего не делаете.
– А что я могу делать? – пожал я плечами. – Тем более сейчас. И чего ждет Милтан?
– Мистер Дрисколл еще не пришел.
– А он точно придет?
– Конечно. Он согласился до разговора с нами потерпеть и не обращаться в полицию.
– А кто этот малый, с которым разговаривает Милтан?
Карла посмотрела в ту сторону:
– Его зовут Гилл. Он берет уроки танцев. Это он был вчера вместе с Белиндой Рид, когда они увидели в коридоре Нею. Вернее, так они сказали.
– А Белинда Рид – это которая?
– Вон там, возле кресла. Красивая блондинка с янтарными волосами, которая разговаривает с молодым человеком.
– Замечательная парочка. Куколка и фанфарон. Кажется, я видел его в каком-то фильме. Кто он такой?
– Это Дональд Барретт.
– Ага, тот самый сын Джона П. Барретта из фирмы «Барретт и Дерюсси», который устроил вас сюда работать – вас и Нею?
– Да.
– А те девицы?
– Ну… те три, что в углу, и та, что примостилась на краю стола, преподают танцы. Ту, что разговаривает с миссис Милтан, зовут Зорка.
Я изогнул бровь:
– Зорка?
– Да, очень известная кутюрье. Платья от нее идут долларов за четыреста. Это больше двадцати тысяч динаров.
– Чем-то она напоминает мне висящую у нас дома картинку из Библии, на которой изображена женщина, отрезающая Самсону волосы. Я запамятовал, как ее звали, но точно не Зорка. А бриллиантами она в своем салоне не приторговывает?
– Не знаю.
– Впрочем, те бриллианты она уж точно не стала бы продавать. А кто вон тот неандерталец без подбородка?.. Нет, подождите. Милтан собирается что-то сказать.
Чемпион по эспаде, сопровождаемый Перси Ладлоу, вышел на середину комнаты, пытаясь привлечь к себе взоры собравшихся. Ему это не очень удалось, и он несколько раз громко хлопнул в ладоши, обращая на себя внимание тех, кто еще не пожирал его глазами. Две девицы все равно продолжали разговаривать, и жена Милтана зашикала на них.
– Господа, прошу внимания! – Голос у Милтана был такой же встревоженный, как и весь его вид. – Леди и джентльмены! Как видите, мистера Дрисколла еще нет. Очень неприятно заставлять вас ждать, но он должен быть здесь с минуты на минуту. А пока несколько слов хочет сказать мистер Ладлоу.
Перси Ладлоу окинул собравшихся неподражаемо надменным взглядом.
– Господа, – безмятежным тоном заговорил он, – лично я, право, не понимаю, почему мы должны непременно дожидаться Дрисколла. Он ведь заварил всю эту кашу, пусть сам ее и расхлебывает. Я хочу, чтобы вы выслушали мою версию происшедшего, ведь вам известно о том, какое нелепое обвинение выдвинул Дрисколл против мисс Тормич. Чтобы вам легче было меня понять, обратите внимание на мой костюм. Вчера я был одет точно так же. Вы не замечаете в этом костюме чего-нибудь особенного?
