Короткий разговор с настоящими «феечками», то бишь Лисси и тщательно отводящим глаза Диком, имел положительный результат, но фонарщик с тех пор зажигает огонь, лишь пробормотав извинения перед каждым фонарем, что в итоге значительно растягивает срок включения вечернего освещения городских улиц.
А «Дело о пропадающих домах»? Здесь уже пахло практически уголовным преступлением государственного уровня.
Одним мартовским утром Слоувей еще даже не дошел до отделения полиции, когда его нагнал нисс Паркус, начальник магографа, и заявил, что здание магографа этим утром таинственным образом исчезло.
– Исчезло! Даже кирпичика не осталось! – восклицал нисс Паркус и дергал на своей голове последний седой клок волос. – А на этом месте пустырь и кошки горло дерут.
Слоувей чертыхнулся, изменил траекторию движения и пошел проверять. Действительно. Три серых и один рыжий кот. И никакого одноэтажного кирпичного здания бежевого цвета с потускневшей вывеской «Магограф». Слоувей знал, к кому обращаться, но он не успел пройти и ста ярдов, как его нагнал нисс Паркус с радостными криками: «Вернулось! Все на месте!» – и Слоувей с облегчением выдохнул. А на следующий день пропала цветочная лавка нисса Лагберта. Эта вернулась, не успел детектив даже дойти до места преступления.
После третьего исчезновения Слоувей пошел напрямую в кондитерскую и сказал «шутникам», что он тоже в некотором роде фокусник. И если похищения важных (и неважных тоже) объектов городской инфраструктуры продолжатся, то Слоувей сделает так, что некая хозяйка кондитерской тоже исчезнет. А вместо нее появится арестантка груембьеррской тюрьмы. И посадят ее в магически защищенную камеру. А второго шутника… Тут Слоувей запнулся, но грозно подергал щеточку усов, посверкал глазами и счел разговор законченным, а аргументы достаточно убедительными. И да, больше исчезновений в городе не было.
К счастью, в последние недели оба проказника поумерили пыл и если и проказничали, то как-то малозаметно, не выходя на городской уровень. Иначе Слоувей уже не знал бы, что и делать.
– Приползаю домой ближе к полуночи… – продолжил он изливать душу Сайрене. – Когда ужинал с женой, уже не помню! И все из-за чего?! Из-за разгулявшейся преступности? Из-за ужесточившейся отчетности? Из-за чего-то, что хоть каким-то краешком входит в сферу ответственности полицейского участка?! Как бы не так! Из-за этого чертова конкурса! Из-за этого чертова жюри! И из-за этих семьдесят семь раз чертовых конкурсантов!..
Слоувей осекся и так резко захлопнул рот, что по темной спаленке прокатился резкий, как выстрел, звук клацнувших зубов. Возраст детектива, его жизненный и профессиональный опыт буквально кричали ему, что вина за невероятный объем свалившихся на него в последнее время забот в основном лежит на достопочтенном мэре их славного городка Груемберра, но высказать все имеющиеся к нему претензии вслух не позволяла субординация.
Нисс Дрэггонс распорядился выделенным на организацию конкурса бюджетом чрезвычайно рачительно – организовал капитальный ремонт здания тюрьмы и закончил косметический ремонт полицейского участка. На что пошли те деньги, которые выделялись на эти цели три года назад, история и мэр умалчивали. Признаться, и сам Слоувей, и начальник тюрьмы, и даже начальник полиции, ненадолго отвлекшийся от своих рыбоводческих дел, сперва чрезвычайно обрадовались такому повороту событий, но радость была недолгой. Просуществовала она ровно до той поры, пока не выяснилось, что места для проживания части прибывающих конкурсантов придется организовывать в здании городской тюрьмы.
