Наконец, мы добрались до центра, и каким-то чудом Карин нашла парковку, мастерски втиснув машину в крошечное пространство между двумя другими авто.
– Et voilà! – Она хлопнула в ладоши, убрала ключи в сумку и, выйдя, махнула мне рукой. – Ну что, готов?
Я глубоко вдохнул.
– Теперь – да.
Работа началась с хаоса.
Толпа туристов, беспорядочно передвигающихся по площади, загорелые подростки в кедах, жующие панини, азиатские туристы с камерами, будто соревнующиеся, кто сделает больше снимков за минуту. С другой стороны – группа моделей, парней и девушек, по очереди выходящих на съёмку, стилисты поправляли одежду, визажисты бегали с кисточками, доводя макияж до совершенства. Энергия города смешалась с адреналином работы, и я чувствовал, как это меня цепляет.
Клеман уже был на месте, проверял технику, о чём-то говорил с моделью.
– Ну, ты готов? – усмехнулся он, взглянув на меня.
– Вопрос скорее в том, готов ли Париж, – ухмыльнулся я в ответ, распаковывая камеру.
– Вот это настрой, – Клеман одобрительно кивнул. – Сегодня будет жарко.
– Вижу, – я скользнул взглядом по моделям, некоторым из которых одежды досталось явно меньше, чем другим.
Клеман усмехнулся:
– Это же Париж, брат.
С этим было сложно поспорить.
Я занял удобную позицию, проверил настройки и начал работу. Первые кадры дались непросто – резкий свет, отражения от окон витрин, пересвет на коже, непрерывный поток людей в кадре. Я ловил моменты – резкие развороты моделей, движения, случайные блики, контрасты теней. Коллекция была сумасшедшей, смелой, дерзкой. Приталенные силуэты, полупрозрачные ткани, открытые тела, но без пошлости. Чистая эстетика.
Мне это нравилось.
Я всегда умел работать с откровенными образами, находя баланс между эротикой и искусством. Камера фиксировала каждый жест, каждую эмоцию, игру света на коже, смелый взгляд модели в объектив. Я двигался, менял ракурсы, отлавливал динамику, пока не почувствовал, как тело охватывает азарт. Всё происходящее вокруг растворилось – остались только кадры, свет, текстуры, эмоции.
Когда работа подошла к концу, ощущение удовлетворённости смешалось с приятной усталостью.
– Достойная съёмка, – Клеман хлопнул меня по плечу. – Ты будто кайфовал.
– А ты нет?
– Конечно, кайфовал, – он усмехнулся. – Но у тебя на лице это было написано крупнее, чем у меня.
Мы перекинулись ещё парой фраз, а затем всей командой направились в ближайший бар.
Где-то между вторым бокалом и очередным обсуждением, какие кадры вышли удачными, а какие придётся дорабатывать, я почувствовал, как день будто размывается в приятной усталости. Разговоры, смех, лёгкий шум музыки, переливы света на стеклянных бокалах…
Я понял, что за весь этот день почти не думал о том, что терзало меня изнутри.
Глава 5. Артем
Всё закрутилось в бешеном темпе.
Я едва замечал, как проходят дни, как утро сменяется вечером, а съёмочные локации – одну за другой. Париж жил своей жизнью, дышал, двигался, перекатывался волнами туристов, машин, звонков, встреч и света, который менялся так, что каждый раз казалось, будто ты снимаешь в совершенно другом месте, даже если оставался на одной улице.
Я втянулся в этот ритм.
Сначала всё казалось сложнее, чем было на самом деле. Улицы перегружены людьми, машины, шум, отвлекающие детали. Но чем глубже я уходил в процесс, тем больше понимал: именно в этом хаосе и есть красота. Нужно просто знать, куда смотреть.
