Наконец, пленка освободила резак, и чуть было не улетела прочь; я еле успел схватить уносимый ветром край. Небольшая толпа, собравшаяся вокруг нас, разом негромко охнула, и подалась вперед. Я стал быстро собирать ленту в один ком, чтобы никому не пришло в голову ее забрать себе. Но на странную пленку уже никто не смотрел – все взгляды были прикованы к поблескивающему в дневном свете резаку, лежащему на руке у отца.
Откуда это у тебя? – первым опомнился помощник Епископа, и осторожно взял странный резак в руки.
Это упало с неба, уважаемый. Это было все в этой странной пленке, мы ее размотали, мы с сыном.
С неба? – повторил помощник Епископа задумчиво, с некоторым недоверием посмотрев вверх. – Прямо на вас двоих?
Нет, не совсем. Мы увидели, что что-то катится впереди нас, и…
А откуда же ты знаешь, что это упало с неба? Раз ты этого не видел?
А откуда еще это могло бы взяться?
На резонный вопрос моего отца помощник Епископа не нашел, что ответить. Он тронул пальцем лезвие резака.
Осторожно, уважаемый Анед. Он очень острый. – предупреждающе воскликнул отец. – Мой сын порезался уже. Он очень похож…
Мы разберемся, на что он похож. – постарался взять себя в руки помощник Епископа. Он попытался восстановить твердость голоса, прокашлявшись, но у него не слишком-то получилось. – Дайте сюда это пленку. Она была на этом… предмете?
Да. – сказал я, с жалостью отдавая скомканную мной пленку помощнику.
Там был еще один предмет, вот! – отец вытащил из нашей плетенки второй странный камень. – Его мы не разматывали.
Ого, тяжелый. Может, просто камень? – опять растерялся помощник Епископа, у которого теперь обе руки было заняты непонятными чудесами.
Мы не знаем. Мы его не освобождали от пленки. – повторил отец.
Ну… И правильно сделали. – нехотя проговорил помощник. – Но вам не следовало ничего делать и вот с этим… предметом тоже! Нечего было его разматывать. Так. Я должен срочно переговорить с Епископом. Скорее всего, он прекрасно знает, что это, и нечего тут галдеть о чудесах.
Помощник Епископа взял у кого-то из рук пустую плетенку, положил туда два странных камня и странную пленку, и торопливо накрыл все крышкой. Он оглядел людей вокруг, вроде как желая еще что-то сказать, но лишь повернулся, и почти бегом направился в сторону нашего поселения. Люди не спешили расходиться, негромко переговариваясь между собой. Многие смотрели на нас с отцом. Насмешек и улыбок я не увидел, но и внезапной дружбой тоже ни от кого не повеяло. "Ладно, вы хотя бы смеяться перестали" подумал я. Я знал, что теперь, после такой необычной находки, разговоров в поселении будет много, и быстро они не закончатся. Нечасто в наших поселениях возникали странные вещи. А точнее – никогда, на моей памяти.
Мы с отцом отнесли и сдали жуков куда надо, потом зашли за ветками к одной неприветливой женщине, которая просто свалила их в нашу плетенку, и поспешили домой. Мне нетерпелось рассказать о всех этих происшествиях Эрену, да и у отца, похоже, были свои планы.
Два дня ничего особенного не происходило. Как только выпала возможность увидеться с Эреном, я все ему рассказал, в красках и в мельчайших деталях. Как я и ожидал, история про странные предметы его захватила и потрясла, и он с нетерпением ожидал дальнейшего развития сюжета, объяснений, да хоть чего-то. Его нетерпение заразило и меня – мы все подспудно ждали самого главного – реакции Епископа. Ведь его слово, его объяснение произошедшего станет официальной и единственной допускаемой в поселениях версией. Надо ли говорить, что больше всех нетерпение проявлял отец. Он не находил себе места, даже спать стал меньше. То сидел у дома, теребя в руках так и не законченную плетенку и о чем-то тихо споря сам с собой. То вдруг срывался куда-то, уходил. Я был почти уверен, что он ходил к краю Вильма, хоть я и не пытался проследовать за ним ни разу. В эти два дня ему никто был не нужен, он даже меня "уроками" не мучал.
