Ну и чего мы тогда ждем? Пошли, я думаю, если нам повезет, то у них еще будет учеба идти на месте собрания, а там всегда много людей.
Нам действительно повезло, и когда мы пробрались мимо выплывающих нам навстречу из белой дымки жилищ к месту собрания, учеба еще не закончилась. Перед местом собрания спиной к ветру стоял помощник Епископа, повторяющий вместе с сидящими перед ним детьми счет. Дети постарше проговаривали цифры с затаенной грустью в глазах, ожидая, когда же их уже отпустят отсюда домой. Дети помоложе вели себя по разному: кто-то пытался считать вслух, вместе со всеми. Кто-то просто шевелил губами, создавая видимость того, что он тоже повторяет. Самые маленькие украдкой пихали друг друга в бок, и хихикали. Все, как всегда. Все, как и у меня еще не так давно было. Чуть позади полукруга учащихся детей стояли их родители. Не все, им тут быть вроде и не полагалось, разве что кроме родителей самых маленьких деток. Остальные приходили просто поболтать друг с другом.
На нас с отцом не обратили внимания – несколько человек скользнули взглядом по нам, на некоторых лицах не составило труда разглядеть усмешки. Ну да ладно, посмотрим, кто будет смеяться последним. В этот раз помощник Епископа не стал затягивать занятие, и закончил быстро. Дети встали, и как по команде рассыпались по округе – кто бегом, а кто и прыжками. Родители пытались поймать тех, кого в силу их юного возраста еще следовало ловить.
Постойте, уважаемый Анед, подождите. – отец торопливо подошел к помощнику Епископа, который явно не горел желанием разговаривать с нами. – У меня для вас что-то важное. Очень важное.
Я спешу, Юн. – как мне кажется, он специально не говорил "уважаемый", когда обращался к моему отцу по имени. Меня это бесило, а отец только невесело посмеивался. – Что у вас? Опять увидели чудо за краем?
Шутка была старой, но всегда вызывала смешки слушателей. Вот и сейчас я услышал, что людей эта избитая временем шутка все еще веселит. Один раз, давным-давно, отец с жаром и усердием принялся убеждать людей, что видел что-то за краем, что-то быстро мелькнувшее в вечной дымке. Он даже убедил нескольких добровольцев пойти с ним к краю. Когда они пришли, никто ничего не увидел, естественно. С тех самых пор отца серьезно не воспринимал никто, кроме меня и, пожалуй, Эрена.
Это было не чудо. – терпеливо, в стотысячный раз ответил отец. – Но сейчас не об этом.
Он обернулся к людям, не спешащим покидать место собрания, и предвкушавшим очередное веселое представление, о котором еще долго можно будет говорить между собой.
Не расходитесь! Я кое-что нашел по дороге сюда.
Дохлого жука? – выкрикнул какой-то детский голос, и взрослые поддержали зарвавшегося юнца хохотом, совсем непропорциональным уровню шутки.
Обычно детям не позволяли непочтительно говорить со взрослыми. Но с моим отцом это правило, видимо, работало не так, как со всеми остальными.
Нет! – бодро ответил отец, и вытянул вперед руку с замотанным в странную пленку резаком, стараясь его быстро опять распутать. – Вот! Сейчас, сейчас…
Странная пленка цеплялась за резак, и никак не желала распутываться. Свободный ее край развевался по ветру, как будто вырастая из отцовской руки. Отец все возился, но вокруг никто больше не смеялся. Никто вообще ничего не говорил. Люди подошли поближе, и несмело касались развевающейся ленты руками. Помощник Епископа, не моргая и не двигаясь, смотрел на руки отца.
