– Только она сможет защитить Срединные Земли и сердце, что бьется под ними. Она воплощение будущего, которое остановит разрушение.
– Девочка? – Ведунья нахмурилась.
– Могущество заключается не в железе и не в крови. А она не просто девочка. Она станет Третьей. Первая пала под тяжестью гордыни, Вторая – под ударами врагов, но Третья… Третья придет с крестом. Она станет мостом между тем, что было, и тем, что будет. Между пеплом прошлого и светом будущего, – его слова заполнили все пространство пещеры.
Ведунья молчала, ее пронзительно-голубые глаза сузились, словно она пыталась разглядеть то, что пока скрыто. А он продолжал, и каждое его слово падало, как камень в воду, создавая круги на зеркальной поверхности:
– Первая несла знамя, Вторая – меч. Третья понесет крест. Не тот, что на стенах храмов, а тот, что в сердце. Она станет тем, кто соберет осколки разбитого мира. Не силой, не страхом. А верой, которая крепче стали и тверже гранита.
Он сделал паузу, и в пещере стало так тихо, что можно было услышать, как вдалеке капает вода.
– Третья – это не имя, не титул. Это судьба. Судьба, которая уже написана, но еще не прочитана. Она последний светильник, зажженный перед тем, как тьма окончательно сгустится. И если этот свет погаснет… – он не договорил, но Ведунья поняла.
Она вздохнула:
– Значит, она не просто девочка. Она надежда. Надежда, которая приходит, когда кажется, что надеяться уже не на что.
– Да, – ответил он. – И именно поэтому ее путь будет трудным. Потому что ее ноша не только крест, но и вся тяжесть мира, который рушится. И она будет этот мир удерживать.
Ведунья молчала, и ее взгляд устремился куда-то вдаль:
– Ты говоришь так, словно все уже предрешено. Но что, если она не справится? Что, если зло окажется сильнее? Что, если хаос поглотит ее, как поглотил стольких до нее?
Он подошел к ней ближе, его голос стал тверже:
– Тогда мир погрузится во тьму. Третья – последний шанс для всех. И если она падет, то вместе с ней падет все, что мы знаем, все, что мы любим. Четвертой не будет. И тогда хаос и зло станут единственными правителями этого мира.
В пещере воцарилась тишина. Оба знали, что слова сказаны, и теперь оставалось только ждать. Ждать когда свет сразится с тьмой.
Не бойся ничего, малыш,
Твой волк всегда с тобой.
Взлетаешь выше крыш,
Крадешься ты, как мышь,
Он будет за твоей спиной.
В стае их было семеро взрослых и двое волчат-сеголеток. Матерый, серый вожак Одвин, со светлыми подпалинами, много повидавший на своем волчьем веку. Белый длинный шрам на брюхе, нывший в дождливую погоду, оставила бурая медведица-матуха, которая с годовалым медвежонком неизвестно как оказалась в их охотничьих владениях. Внезапно выскочила на тропу, когда стаей гнали лося. Разъяренная мнимой угрозой ее детенышу, она сразу кинулась в драку, норовя распороть живот длинными, восьмисантиметровыми светлыми когтями. Он даже не успел ее предупредить только ему свойственным оскалом одной верхней губы, чтобы не лезла. И, не привыкший уступать, волк с ходу принял бой. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не его волчица. Вера, преданный друг и товарищ, подставила плечо, как было уже не раз в их совместной жизни. В самый нужный момент отвлекла на себя медведицу. А дальше подоспела остальная стая, и все было кончено за несколько минут. Благо медвежонок успел забраться на осину и смешно лаял оттуда им вслед, а то бы и ему досталось. Жизнь в лесу – суровая штука и редко когда предоставляет выбор.
