Тот, кто удерживает - страница 4

Рваная рана на задней ноге досталась от вепря. Волк не успел увернуться от клыков стремительно бросившегося на него стопятидесятикилограммового кабана-одиночки, уже взятого стаей в кольцо. Одвин перелетел от сильного удара через голову и каким-то чудом, как кошка, приземлился на лапы, тем самым спас свою жизнь. Оскар, переярок трех лет, кинувшись наперерез, ударил вепря плечом сбоку, повалив на землю, и впился в горло. Сзади Матерая вцепилась кабану в ногу, разорвав сухожилия и лишив его возможности убежать. Наелись до отвала, хоть и мясо было жестковатое.

Порванные мышцы долго болели, пока срастались, заставляя Одвина прихрамывать. Поначалу он не мог сам охотиться, но сородичи не подвели. Возвращаясь с удачной охоты, то один, то другой волк отрыгивал принесенную в желудке непереваренную пищу, заботясь о своем вожаке. Кто ж его знает, какие мысли были у них там, в их серых лобастых головах, тогда? Свои телепатические способности волки используют, когда готовятся к охоте и идет распределение ролей в предстоящей совместной работе. А так чужая душа – потемки.

Иногда на привале или уже засыпая на рассвете на лежке он любил вспоминать, как встретил свою волчицу. Мысли оживали перед внутренним взором и плавно перетекали в сны. В один из мартовских вечеров не по летам самостоятельный двухгодовалый Одвин решил, что с него хватит и пора подаваться на вольные хлеба. Напоследок подошел к матери получить напутствие на дорожку. А та, почуяв, что он задумал, скрепя сердце на прощание лишь лизнула в нос своего бедового сына.

Суровый отец-волк стоял в отдалении на пригорке, встретились взглядами в последний раз, пристально посмотрели друг на друга. Одвин, как всегда, первый отвел глаза, услышав его напутствие:

– Теперь, ты один, сын.

Провыв остальным сородичам: «Прощевайте» – и получив в ответ от братьев и сестер: «И вам не хворать», молодой волк рванул в чащу. Свобода пьянила и пугала одновременно.

Одинокая жизнь в весеннем лесу оказалась не сахар. Нужно было найти не занятый другой волчьей стаей участок, пометить свои новые владения, дабы отвадить непрошеных гостей. Исследовать все тропы, места водопоя и кормежки других обитателей леса. Найти удобные и защищенные от посторонних глаз и ушей убежища для дневного отдыха и сна. Охота в одиночку сильно отличалась от добычи пищи в стае. Но смышленый и полный сил волк справился со всеми стоявшими перед ним вызовами. Сама погоня туманила мозг, первобытная жажда крови, данная ему природой от рождения, неутомимо гнала и гнала вперед, благо пищи в лесу этой весной было в достатке. По ночам его предки голосами инстинкта шептали ему: «Не вой, пока один. Это опасно!»

Но кто в юности прислушивается к советам старших? Молодой волк задорно выл, а его вой на казавшихся бескрайними просторах звучал и как жалоба на конечность своего земного бытия, и как вызов всему миру одновременно. Вот он и довылся.

На границе тени от деревьев и лунного света, залившего молоком этой ночью весь лес, показался стройный силуэт белой волчицы. Словно сотканная из этих самых лунных лучиков, она с интересом и вызовом глядела в его сторону. Видимо, подошла с наветренной стороны, и Одвин ее не почуял. Вся ее поза как будто говорила: «Ну и чего ты воешь, красавчик?»

Легкий ветерок медленно развернулся, и чуть опешивший от внезапности волк наконец учуял ее запах. Вера пахла ранним морозным утром в зимнем лесу, ветки которого испещрены красногрудыми снегирями; подснежниками, выглядывающими из-под тающего ноздреватого снега; прозрачной талой водой и звонкими ручейками; весенней капелью и брызгами лесного водопада. Ее запах напоминал ему о полуденном знойном летнем мареве и парящем высоко в небе хищном силуэте беркута; шептал об охряной осени с волшебными туманами, когда прелый аромат опадающей листвы смешивается с дождинками. И еще волк едва уловимо чувствовал исходящее от нее так любимое им сочетание опасности и игры. Одвин мотнул головой, пытаясь стряхнуть наваждение, и двинулся ей навстречу. В животе грозного хищника порхали бабочки.