Я забываюсь под утро, а просыпаюсь в постели один. Лады нет рядом. Пусто и страшно. Кажется, я ещё никогда не испытывал подобного ужаса.
– Вид у тебя Ланской… – Лада стоит у плиты. Пахнет чем-то вкусным и давно забытым. – Сырники будешь? Я тут творог нашла. Твой холодильник не совсем безнадежен, оказывается.
Она делает вид, что ничего ночью не произошло? Что нам приснилось то, чем мы недавно занимались? Ладно, пусть будет так.
– Обожаю сырники, – голос со сна хриплый.
Лада умеет ввергать в шок. Я просто чувствую, как у меня появляются седые волосы. Но именно этим я и наслаждаюсь: не считая её племянницы Таи, давно меня никто не будоражил настолько.
– Тогда марш в душ, Аль, а потом завтракать.
Я слушаюсь её, как когда-то. Беспрекословно. Артачиться смысла нет, когда она права. Принимаю душ, гладко брею лицо. Меняю вещи на свежие. Благо, у меня всё есть. Для Лады много чего придётся купить, но я пока эти прозаические мысли запихиваю поглубже.
Когда возвращаюсь, на столе стоит уже тарелка с сырниками, сметана и чашка кофе. Лада сидит, подперев кулаком щёку. Смотрит на меня пристально.
– А ты? – спрашиваю, потому что перед нею ничего нет.
– А я уже кофе выпила. Я не завтракаю, Аль.
– Религия не позволяет?
– Привычка, – слабо улыбается она.
Лада молчит, пока я ем, но как только сырники заканчиваются, она наливает себе свежего кофе и снова поднимает на меня глаза.
– А теперь расскажи, как ты меня нашёл. Я в чудесные совпадения или случайные встречи не верю. Бывает иногда, но настолько редко, что будем считать их милой погрешностью.
Вот так. Вместо моего допроса попал под её прицельный огонь. Но разницы нет. Нам всё равно нужно поговорить обо всём. Поэтому я снова не возмущаюсь и не пытаюсь вилять хвостом.
– Конечно же, это не совпадение. Я прекрасно знал, куда шёл и зачем.
– Следил? – Лада смотрит не мигая. Спина у неё ровная, напряжённая, а пальцы беспокойно очерчивают край чашки. Она всегда так делала, когда нервничала или напряжённо о чём-то думала.
– Нанял человека. Я знал, где ты живёшь, но приехать собирался чуть позже: хотел, чтобы здесь хотя бы самое пыльное вначале сделали. Ремонт – это головная боль. Ремонт с перестройкой – втройне.
– И что же изменилось? Что нарушило твои планы?
– Некая особа вдруг резко захотела посетить такое место, где правильным девочкам совсем не место. К счастью, я не дал человеку «отбой», и поэтому вовремя успел предотвратить катастрофу.
– Что ты знаешь обо мне, Аль? – Лада вела допрос по нарастающей. Голос её стал жёстче, а вопросы – требовательнее. Она словно пыталась залезть мне под кожу и найти там что-то невидимое глазу.
– Ничего, кроме того, что ты рассказала сама, – посмотрел ей прямо в глаза. – И узнаю я лишь то, чем ты посчитаешь нужным поделиться.
Лада глядит на меня с сомнением. И это немного цепляет. Я не склонен к мелочным обидам, но её недоверие ранит. Сильнее, чем я думал.
– Я развелась два года назад, – вздыхает она. Пальцы её не просто кружат по краю чашки, а выписывают бесконечные круги. – Мы никогда не были особо близки с мужем. Ему был выгоден этот брак – он получил свои тридцать сребреников, обещанные отцом. Правда, я узнала об этом не сразу. Да и без разницы, если честно. Я не питала иллюзий. Мне нужно было уехать, скрыться. Я до ужаса боялась отчима. Мне всё казалось: он доберётся и до меня, убьёт, как сделал это с Димой и Аней.
