Она подняла на него взгляд и натянуто улыбнулась:
– Всё в порядке. Стивен действительно отличный управляющий, он вводит меня в курс дела. Не представляю, где у него берётся столько терпения.
Никто не заметил, как на подъездной аллее остановилась машина и как Николас вошёл в дом. Услышав голоса родных, он на мгновение замер в коридоре, оценивая обстановку.
– Ты присмотрись к этому парню, Оливия, – продолжил Ричард, – Стивен умен, образован, и вы могли бы стать отличной парой.
Оливия подняла чашку с кофе и сделала глоток, не спеша отвечать. Затем, изящно поставив её на блюдце, спокойно произнесла:
– Я обязательно прислушаюсь к твоему совету, Ричард.
Николас, стоявший в дверях, побледнел.
Что она только что сказала?
Он вошёл в столовую, его уверенный шаг эхом отозвался в просторной комнате.
– Доброе утро, – произнёс он ровным голосом, но взгляд тут же остановился на Оливии.
– О, дорогой, мы уже знаем последние новости! – воскликнула Маргарет, не замечая напряжения, повисшего в воздухе. – Вы с Камиллой – прекрасная пара!
Оливия повернулась, посмотрела на Николаса. Губы её растянулись в безупречной улыбке, но в глазах сверкнул ледяной блеск.
– Да, Никки, вы действительно созданы друг для друга, – голос её был лёгким, почти беззаботным, но Николас почувствовал, как за этими словами скрывается колючая горечь.
Она плавно поднялась из-за стола, взяла салфетку, аккуратно промокнула губы.
– Спасибо за завтрак, мне пора на работу, – спокойно добавила она и направилась к выходу.
Николас стиснул зубы. Он почувствовал как ярость закипает в нем.
– Мама, папа, я провожу Оливию и вернусь, – твёрдо сказал он, бросив быстрый взгляд на родителей, а затем, не дожидаясь ответа, направился следом.
В коридоре, когда они остались одни, он резко схватил её за запястье, заставляя остановиться.
– Оливия, подожди. Нам нужно поговорить, – его голос был тихим, но полным внутреннего напряжения.
Она дёрнула рукой, пытаясь высвободиться, но хватка была слишком крепкой.
– Отпусти, Николас, – её голос был таким же холодным, как и взгляд.
Николас резко прижал её к стене, блокируя любую возможность для побега. Его пальцы крепко сжимали её запястье, но не причиняли боли—скорее, удерживали, словно он боялся, что она растворится, если он ослабит хватку.
– Что ты творишь, Николас? – Оливия зашипела, её грудь быстро вздымалась от злости. – Нас могут увидеть и неправильно истолковать!
– Мне плевать, кто и что подумает. Мне важно только одно—что думаешь ты, – его голос был низким, наполненным напряжением. Взгляд цепко изучал её лицо, словно пытаясь разгадать, что творится у неё в душе. – А судя по твоей реакции, ты тоже поверила в эту новость.
Она дёрнулась, но он лишь сильнее прижал её к себе, не позволяя уйти.
– Между мной и Камиллой – сделка. Мы заключили договор. Для всех мы будем идеальной парой. Я не мог подставить тебя под удар.
Его голос стал тише, в нём прозвучали нотки искреннего беспокойства.
– Если бы папарацци узнали правду, они начали бы копаться в твоём прошлом. Они бы вытащили всю историю с твоими родителями на поверхность. Я не хочу, чтобы тебе снова пришлось пережить ту боль.
Оливия замерла. Её глаза потемнели, в них вспыхнули гнев и разочарование.
– Ты мог хотя бы спросить у меня, возможно я была готова к этому, – её голос дрожал, но не от страха—от обиды. – Но ты решил всё сам. И теперь я вот думаю… обо мне ли ты заботился, Николас? Или о своей репутации будущего сенатора?
