Действительно, что такого, делай как тебе говорят, и всё будет в порядке. Майя пролистала страницы инструкции. На пол вывалилась яркая сложенная вдвое бумажка. Майя медленно подобрала и раскрыла её, хотя и так уже знала, что там.
Это была брошюра со стойки регистрации. На ней улыбающаяся Майя, ещё худая и без брекетов, в возрасте четырнадцати лет и на пике своей модельной карьеры стояла на фоне отеля и держала в руке ключи от лучшей жизни. Во всяком случае, так говорилось в слогане.
Майя эту фотографию ненавидела. Ненавидела на ней себя, такую покорную, радостную девочку, которую легко можно обмануть. Ненавидела то счастливое неведение, в котором она пребывала всё это время, думая, что она такая талантливая, а на самом деле весь её путь был проплачен с самого начала.
Это было предупреждением. Кто-то постоянно крал брошюры со стойки, и отец в своей элегантной манере намекнул Майе, чтоб она так больше не делала.
Рома намочил футболку в реке, выжал, накрутил её себе на голову как тюрбан и продолжил свой путь по берегу, выискивая ветки посуше. После вчерашней грозы шлюзы держали открытыми чуть ли не полчаса, Рома слышал этот гул, когда возвращался ночью домой. Сегодня река обмелела и по берегу можно было пройтись чуть дальше от пещеры, вверх и вниз по течению, главное сделать это быстро, чтобы никто не заметил.
Хотелось есть. Из дома пришлось уйти рано, чтобы отец ничего не заподозрил. Рома проснулся на рассвете, услышав свисток на проходной завода, который смешался с рваными картинками из его сна. В кровати было уютно и безопасно, хотелось поспать ещё часика три. Рома уже пожалел о своём решении прогулять школу, тем более, что до этого он ни разу так не делал и не знал, что ему за это будет. Позвонить Юрке и попросить донести ботинки до его дома перед школой, вот, что было бы правильно. Но почему-то он этого не сделал.
Рома уже был на полпути к телефону в гостиной и вновь какая-то странная злость взяла верх. Раз уж решил прогулять, то будь добр, доводи дело до конца. Юрка и сам бы мог позвонить и занести ботинки. Хотя что он знает, ему папка из каждой поездки новую обувь привозит. Роме было стыдно за его бедность только тогда, когда в ней приходилось признаваться кому-то другому.
Прямо в тапках Рома направился в штаб, захватив из дома кастрюлю, спички и пачку макарон, а теперь искал ветки, чтобы сделать костёр и вскипятить воду. Вся его утренняя злость как будто испарилась на этом жарком солнце, оставив только пустоту и усталость. Он и не думал, что весной может так припекать.
Рома утёр лоб рукавом футболки и прошёлся ещё чуть выше по течению. Тут песчаный берег заканчивался, и снова начиналась каменная стена. Небольшую берёзу вынесло течением прямо на валуны и она шелестела листьями в такт волнам, которые бились о ствол. Рома ободрал с неё листья, выбросил их в реку и потащил деревце к штабу, взвалив его на плечо и петляя каждые три шага, чтобы ветки рисовали на песке волнистые линии. Потом покажет Юрке и скажет, что тут побывали водяные змеи. Или огромные сухопутные миноги.
Берёзовые листья лениво несло по течению Пирры, даже медленнее, чем шагал Рома. Река уже не казалась такой угрожающей и опасной, а выглядела скорее весёлой, как ручеек в солнечный день. Он проследил, как листья закручивает в маленьких водоворотах где-то на середине и прибивает к камням на противоположной стороне ниже по течению, прямо там, где в прошлый раз сидела девчонка. Интересно.
