Я посмотрел на Судзуки-сана. Он стоял неподвижно, глядя куда-то в пространство перед собой. Выражение его лица было странным – не испуганным, но… настороженным. Словно он тоже чувствовал это изменение, это вторжение чего-то чуждого. Словно он знал больше, чем показывал. Я снова почувствовал ледяное дыхание на своей шее. Обернулся. Никого. Только пустые стулья и тени, которые казались гуще, чем обычно. Что-то было здесь. В этом баре. Что-то невидимое, холодное и наблюдающее. И оно было связано с Октавом. С его исчезновением. С трещиной, о которой он говорил. И оно начало проявлять себя.
Часть 1.7: Бегство к Морю, Бегство от Себя
– Пойдем отсюда, – внезапно сказала Кори, резко затушив сигарету в пепельнице. Ее голос был твердым, решительным. – Я не могу здесь больше находиться. Воздух… он душит.
Я был согласен. Атмосфера в баре стала невыносимой. Страх, холод, необъяснимые звуки, ощущение чьего-то невидимого присутствия – все это давило, сжимало грудь. «Пятничный Слон» перестал быть убежищем. Он стал эпицентром чего-то неправильного, зловещего.
Мы встали. Судзуки-сан молча наблюдал за нами. Я бросил на стойку несколько купюр – больше, чем обычно. Не хотелось задерживаться ни на секунду. Бармен кивнул, не пересчитывая. В его глазах я на миг уловил что-то похожее на… сочувствие? Или предостережение? Мы вышли из бара, толкнув тяжелую дубовую дверь. Колокольчик звякнул на прощание, на этот раз как-то глухо, словно нехотя отпуская нас. Переулок встретил нас сырой прохладой и запахом мокрого асфальта. Дождь прекратился, но небо было затянуто низкими, свинцовыми тучами. Мы пошли не в сторону оживленных улиц, а в противоположном направлении – туда, где город сходил на нет, уступая место порту и морю. Мы шли молча, погруженные каждый в свои мысли, но объединенные общим чувством – желанием уйти как можно дальше от бара, от той гнетущей атмосферы, что воцарилась в нем. Шаги гулко отдавались в пустом переулке. Фонари отбрасывали на мокрый асфальт размытые желтые пятна света, в которых плясали тени. Мне казалось, что эти тени следуют за нами, вытягиваются, пытаются схватить за пятки. Я оглянулся. Никого. Только пустая улица и темные окна домов. Но ощущение преследования не проходило.
Мы вышли на набережную. Ветер с моря ударил в лицо, резкий и соленый. Он принес с собой шум прибоя – могучий, ровный гул, который перекрывал все остальные звуки. Море было темным, почти черным, лишь у берега волны взрывались белой пеной, разбиваясь о гранитные плиты. Воздух здесь был другим – чистым, свежим, но в то же время диким и необузданным. Он смывал липкий страх, принесенный из бара, но заменял его другим чувством – ощущением собственной незначительности перед лицом стихии. Мы подошли к самой кромке воды, туда, где заканчивались плиты и начинались скользкие камни, покрытые водорослями. Волны шипели у наших ног, откатываясь назад, чтобы снова набежать с новой силой.
– Мы должны бежать, – сказала Кори, перекрикивая шум волн. Ее рыжие волосы метались на ветру.
– Бежать? Куда? – спросил я.
– Подальше отсюда. От этого города. От всего, что связано с… ним. С тем, что началось после его ухода.
– Ты думаешь, это поможет? Думаешь, можно убежать от… этого? От того, что звонило по телефону? От того, что было в баре?
Она посмотрела на темную воду, на бесконечный горизонт, где небо сливалось с морем в одну непроглядную массу.
