Июль, 2
Захар ещё немного дулся, лицо было насупившееся, отбивающее желание лезть с глупыми вопросами. В бассейн велено было лезть в огроменном, на двадцать два размера большем нужного тренировочном комбезе форменного, застирано-синего цвета да ещё и в садовых перчатках. Наверное, это как-то было связано с преодолением возможных трудностей в общении со стихией. Сафи сегодня рядом не было, Захар – всё-таки обиделся – дал ей какое-то страшно сложное задание, и ей пришлось кинуться выполнять его чуть ли не бегом, скроив на прощание извиняющуюся гримаску. Знахарь никогда не был жесток к пациентам или воспитанникам, но Сафико не собиралась ни на йоту испытывать его терпение.
В бассейн Полина уже сползала сама, на руках, тренеры-помощники только подстраховывали, чтобы тонкие руки не дрогнули в ответственный момент.
Комбез сразу промок и стал тянуть на дно. Полина невозмутимо сжала губы и целеустремлённо прошла обычный ежедневный маршрут. Ощущение ткани на чуткой коже было странноватым, как и ожидалось – дико принимать ванну в одежде. Обычных указаний от Захара не поступало.
– Повтори с закрытыми глазами, – наконец распорядился он. – Смотри, без столкновений со стенами и новых синяков!
Полина серьёзно кивнула и с надеждой на успех приступила к выполнению. Сердце в волнении заходило – ей часто говорили, что у неё хорошо получается; за неимением иной радости и отдушины, Полине стало очень важно справляться со всё усложняющимися задачами, чтобы в чём-то стать не инвалидкой, а равной другим адептам; найти себе место в жизни, если угодно…
Девчонка ходила долго. Не врезалась и не падала, отчего становилось предвкушающе приятно – ещё один шаг вперёд!
– Достаточно, открывай, – Захар как-то загадочно хмыкнул.
Полина растерянно смотрела по сторонам – воды в бассейне не было.
Следующие дни были посвящены тому, чтобы научиться ходить в немокрой одежде.
Июль, 7
Стена, сложенная из крупных каменных блоков, крупная кошачья голова с распахнутой пастью, в глотке – небольшое отверстие, через которое сочится вода. Струи сбегают с языка между клыков, спускаются с бороды по потемневшей стене в полукруглое углубление в полу.
– В Воде умиротворение и покой, – голос, резонируя, разнесся под низким сводом. Почти подвал, ни одного окна, сыро, сумрачно и зябко. – Нет ничего хуже, чем когда Стихия вырывается из-под контроля, и ничего хуже, когда управляющий Стихией вдруг перестаёт справляться с разбуженными силами. На тебя не должно влиять происходящее, когда ты влияешь на мир своей силой. Ни внутренние переживания, ни обстановка вокруг, где бы ты ни была, чем бы ни была занята твоя голова, ты должна держать себя в руках и всегда оставаться спокойной. Никаких страхов, злости, обид, даже радости, всего, что может помешать мыслить ясно. Взаимодействуй со Стихией, говори с ней.
Полина, как зомби, смотрела на журчащую воду. То, что говорил Стахий, было легко понять, но как можно забыть про то, что ты сирота, твоё тело в шрамах, а теперь ты шатко стоишь коленями на холодном влажном полу в мрачном гроте, куда Стахий привёл, поддерживая под локти. Подземные галереи оказались щедро изрезаны горельефами. Со стен выступали звери, горгульи, многорукие люди, химеры, кентавры, наяды и чудища менее узнаваемые. Коленям холодно, и вся мыслительная энергия сосредоточена на том, чтобы не растянуться на мёрзлом подвальном камне.
